Звезда творения

— Не так уж тут страшно, — добавил он. — Шахта с незапамятных времен заброшена. Тут пусто. Я-то наткнулся на нее, гм… в общем, указание нашел. Хожу я сюда давным-давно, все знаю…

— Куда только ты не ходишь, — проворчала я, осторожно переставляя ноги. Фонарик освещал только малую часть пространства перед нами, а внизу плескалась кромешная тьма.

— Так на то я и Ходок…

Мы с ним спустились по пологому коридору довольно далеко — по крайней мере, я перестала различать за своей спиной синее пятно входа. Потом Майк свернул в один из боковых коридоров. Они время от времени отходили от основного ствола шахты. Некоторые были засыпаны, а в некоторых стояла та же тьма, и оттуда несло запахом холодной воды.

Странно, что за столько лет вся шахта не осыпалась…

А потом он снова свернул. Может, мне показалось, но в этом коридоре стало теплее и суше, чем в других. Сыростью уже не пахло. Пахло… озоном. И почему-то пылью и сухим древним деревом.

Мы остановились, достигнув полости в довольно узком проходе. Она напоминала небольшой зал. Майк повертел головой — луч от фонарика метнулся по стенам, выхватив неровные каменные стены и какие-то свертки, лежавшие у стены. Один из них напомнил мне большую книгу, завернутую в упаковочную коричневую бумагу и перевязанную бечевкой.

— Мы пришли, — негромко сказал Майк.

И тут подземный коридор перед моими глазами перевернулся и превратился в просторную, мягко освещенную свечами комнату. За окнами ее стояли сумерки, но, несмотря на них, вдалеке угадывались очертания порта и темное, неспокойное покрывало моря. Комната была обставлена просто, если не сказать — скудно. Простой прямоугольный стол, покрытый полотняной скатертью, короткие лавки возле него, у стен — стеллажи, заваленные книгами, свитками и глиняными сосудами. На стенах висели картины, и при виде одной из них у меня аж дыхание перехватило. За столом сидел человек, чем-то похожий на Клинта Иствуда. Подтянутый, сухощавый старик с жестким лицом. Он читал свиток и не обращал на нас никакого внимания.

— Мы пришли, господин Рейнгард, — повторил Майк и, к моему несказанному изумлению, глубоко, с уважением поклонился.

И дернул меня за руку, заставляя тоже согнуться в поклоне.

Рейнгард, 20 июня

Чем дольше длилось заточение, тем больше менялось мое отношение ко Времени. Время становилось все более осязаемым, плотным. Почти вещественным. Оно медленно бурлило и текло, как густой кисель. Иногда мне казалось, что время — субстанция сродни Межреальности. В нем тоже существуют тайные тропы, складки и укромные уголки, где водятся чудовища. Чудовища эти невидимы и опасны, они питаются чужой памятью, светом прежних дней, отгрызают кусочки от личности, оставляя на месте жертвы только жалкую, бледную ее оболочку. Я попал в такую ловушку и не могу выбраться. Рано или поздно я перестану сопротивляться, они набросятся, растерзают то, что еще осталось, и меня навсегда поглотит Тьма Внутренняя.

А в ней, в отличие от Времени, нет ничего. Даже чудовищ.

Чем дольше длилось заточение, тем больше я сомневался в собственной памяти. Да, раз за разом я заставляю себя возвращаться туда, в недостижимые дни своей свободы. Раз за разом я вспоминаю небеса, полные чужих миров, ветер, свистящий над черепичными крышами брандейских башен, лица друзей, неугасимое пламя Хаоса, которое когда-то видел… Но воспоминания эти стираются, как чеканка на старой монете. Чудовища отгрызают от них по чуть-чуть, оставляя все более смутные и все менее знакомые образы. И вот я уже начинаю сомневаться, было ли это со мной… Вправду ли видел я Хаос, бурлящий в своем бесконечном, все содержащем котле? Вправду ли стоял я за спинкой кресла Учителя на последнем Совете Истинных магов? Вправду ли когда-то были со мной рядом Лероннэ и Киршстиф, Кали и Схарм? Вправду ли я Рейнгард Лис, талантливый маг, один из тех, кто дерзнул пойти против самих Богов?.. Правда, поход наш закончился, так толком и не начавшись…

Люди… Все, что случилось со мной, — случилось из-за них. Низкие, лживые, маложивущие создания, которые не видят ничего дальше своего носа. Да, сам я по рождению человек — так, по крайней мере, говорит мне моя слабая память… Но я давно перестал быть им, ставши магом Брандея. К несчастью, будучи связанным по рукам и ногам магической защитой, я вынужден был полагаться только на людей. И каждый раз они предавали меня. Каждый раз оставляли в темноте, один на один с чудовищами и сокрушительным течением Времени. Но выбора у меня не было…

Так же, как когда-то хотелось мне отомстить Новым Богам за падение Брандея, — так теперь мне хотелось отомстить всем людям за то, что они со мной сделали. Но месть — не то занятие, которому следует отдаваться в темнице. Ее можно и нужно планировать, но вначале надо обрести свободу…

И снова я ждал, и снова надеялся, что люди придут ко мне.