Звезда творения

И я не ошибся.

Спустя время ко мне явился юноша, почти мальчик, в котором я не без удивления признал сына моего недавнего гостя и праправнука Тихона. Когда он пришел ко мне со своим рассказом, я сразу понял, чего он ищет. Мальчику не нужны были сокровища. Ему нужен был отец — или старший товарищ, который поймет и поддержит, простит ошибки и наставит на верный путь. Я постарался стать для него таким наставником…

Павел действительно погиб, разбившись на самодвижущейся повозке. Ездили они, судя по рассказам, с головокружительными скоростями. Но не это оказалось самым интересным в рассказе юного Осинцева. Он заявил, что его отец незадолго до гибели столкнулся с людьми, прошедшими сквозь лабиринт «с той стороны» — так выразился юноша. Эти люди служили Хаосу и магу по имени Схарм. Правда, самого Схарма никто из них в глаза не видел…

От этих новостей я пришел в такое возбуждение, что даже на какое-то время перестал поддерживать иллюзию дома, и мой гость оказался вновь выброшен в темноту древней шахты. Ах, люди, люди!.. Что стоило Павлу рассказать мне об этом вовремя!.. Сколько времени бы он сэкономил!

Впрочем, я быстро собрался и вернул мальчика назад, в свой дом. Значит, Схарм жив и скорее всего тоже в ловушке, как и я. Но не в этой части мира… Тогда вполне возможно, что и другие не выбрались. У меня есть еще один шанс на то, чтобы покинуть ловушку раньше остальных.

Ведь те расчеты, что мы вели с Порфирием, не утратили своего значения. Я знал количество и направление Силы, которую должен приложить, и место, и даже фильтр, который нужен для преобразования остаточной магии этого мира. Дело было за малым — собрать все это вместе.

Тогда я отправил юного Майка служить схарматам.

Сам же я долго обдумывал, как мне самому не наделать ошибок. Время шло, и оно не щадило меня. Чем дальше, тем больше я убеждался, что эта попытка вырваться из плена скорее всего окажется последней — тело слишком сильно истощилось и изменилось под влиянием магии кокона. В коконе я мог бы протянуть еще долго… но что это была бы за жизнь?! А шансы выжить вне защитной оболочки уменьшались даже не с каждым годом — с каждым днем. Потому я уже не мог полагаться только на беседы. Я должен был действовать.

Тогда-то я и начал заставлять себя вспоминать. Все, с самого начала, с Брандея и моего Учителя — и до нынешних дней. Я должен был снова стать самим собой, вложить все силы в этот рывок… К тому же часть моих оживающих воспоминаний я показывал Майку — и ему, я видел, очень нравилось это погружение в чужую память. Даже странно: мир, придумавший такие чудеса, как движущиеся картинки и самолеты, все еще благоговел перед магией! А может, здешние жители и в самом деле смутно ощущали, что им чего-то не хватает? Что они обделены магией, этим животворным началом, которое питает все Упорядоченное?

Я видел, как сильно Майк увлекся моими рассказами-воспоминаниями. Он и сам пытался найти в своем мире следы тех сущностей, о которых я говорил. Как-то раз он принес мне бумажные листы, на которых были отпечатаны разрозненные принципы магии Хаоса, основные символы и понятия, включая Звезду. Это меня и позабавило, и обнадежило. Значит, кто-то из моих соратников — а может, и кто-то из наших слуг — жив и пытается реализовать нашу магию в этом мире. Учит людей пользоваться ею, хотя слабые, остаточные магические токи этого мира почти бесполезны… Все равно что пытаться разжечь костер из одной былинки. Как рассказал Майк, эти сведения распространились лет тридцать или сорок назад и среди определенной категории людей обрели большую популярность. Вот интересно, кто из наших мог бы учить людей? Кали? Кто еще мог остаться на этой стороне? Увы, точно я этого не знал…

Мы много чего сделали с Майком вдвоем. Я не мог смириться с потерей Звезды — и он принес мне вести о ней. Я рассказывал ему об амулетах, которые мы использовали когда-то и которые все еще могли существовать, — и он отыскал на Аррете Серую Луну, довольно сильный преобразователь магии. Я подбросил ему идею о том, как можно добыть Звезду, находящуюся у слуг Хедина и Ракота, — и сейчас он должен был исполнить мою волю.

Я ждал его. Как же я его ждал!

Я почуял его издали — и сразу понял, что наше дело увенчалось успехом. Крошечный фонарик, очень похожий на магические огоньки, которыми мы развлекались в детстве, метался в темноте, почти ничего не освещая. Майк спотыкался, то ли от усталости, то ли от волнения. Я и сам разволновался. Он справился! С ним была Звезда! Я чувствовал биение ее алого сердца, в котором до сих пор жила частица великого, неуничтожимого Хаоса. Но… что это?!

Майк добежал до небольшого подземного зала и остановился, стараясь побыстрее отдышаться. Я слышал, как он старается справиться с одышкой, но не торопился впускать его к себе. Я не мог поверить в то, что только что ощутил, я раз за разом тянулся к Звезде — и раз за разом не получал отклика…