Звезда Востока

Платье, по традиции, присланное из замка Ван-се-Росса подходило идеально: насыщенно-синий цвет, строгий верх, пышный низ, кружевные перчатки, веер с рукояткой в виде кошачье лапы. Я долго вертелась в наряде перед зеркалом, представляя, как кружусь по бальному залу с Ульрихом. Но стоило представить, что все будут пялиться на меня, как чудо-зверушку, накатывала злость, а заодно желание крушить всё вокруг. Я чужачка на этом празднике. Для всех. А еще мучило странное чувство, будто я предам полуцветов, если отправлюсь на бал. Глупо? Да, учитывая, что это они от меня отвернулись. Но я ничего не могла с собой поделать.

— Понимаю, тебе неуютно, — Ульрих сел рядом на полу. — Но пойти придется. Иначе все посчитают, что ты прячешься.

— Ну и пусть.

— Не стоит давать окружающим повод считать себя еще большей трусихой.

Я вытаращила глаза.

— Трусихой?!

— Ага. Ты же не показываешь носа в общих гостиных. Если пропустишь бал…

Я замахнулась на Ульриха книгой. Вот так новость! Темные решили, я их боюсь!

— Надо хотя бы показаться в бальном зале, — продолжил «обрабатывать» меня полуведьмак. — Потом можем пойти куда угодно.

— Отлично. В зеркальный зал. Хочу заглянуть в близнецы.

Настал черед Ульриха сидеть с выпученными глазами. Но я не шутила. После сна в ночь духа много думала о треклятых зеркалах. В сновидении они давали подсказки, и это взбесило тень. Вдруг близнецы и в реальности помогут?

— Рискованная идея, — проговорил полуведьмак. — Можно дорого заплатить. Да и зеркала нередко мстят за подобную вольность. Известны случаи, когда учеников находили рядом с ними с поврежденным рассудком. Или в беспамятстве.

— Я это сделаю. С тобой. Или без тебя. С тобой безопаснее. Если что-то пойдет не так, ты унесешь мою отключившуюся персону подальше от места преступления.

Ульрих скривился, но промолчал. Он всегда чувствовал, когда меня можно переубедить, а когда лучше не нарываться.

****

На балах мне доводилось бывать дважды: в прошлом году на осеннем маскараде в Гвендарлин и на личном «маскараде» в замке Ван-се-Росса. Оба заканчивались неприятностями. Неудивительно, что я не испытывала желание отправляться на третье подобное мероприятие. Однако в день весеннего бала настроение улучшилось. Утром дежурные передали мне цветы. Лилии. Но крайне необычные: темно-бардового цвета. К подарку прилагалась записка:

«Эти цветы называются «черные лилии». Но они не черны, как ночь. Их цвет благороден и загадочен. Укрась ими волосы вечером. У.Б.».

Я выполнила просьбу. Нельзя сказать, что цветы идеально сочетались с оттенком платья, но и чужеродными не выглядели. Зато они отлично подходили мне. Я смотрела в серые глаза отражения и ощущала прилив энергии. В душу закралось подозрение, что Ульрих снабдил подарок ведьмовской защитной магией. Пусть так. С магией или без нее, мне однозначно нравились черные лилии. Гораздо больше белых, которыми мама частенько украшала наш скромный дом в поселке Бирюзовом.

Воспоминание обернулось уколом в сердце, словно от шипов роз — любимых цветов тетки Дот. Мама уехала, не попрощавшись, и с тех пор не написала ни строчки, хотя я отправила целых два длинных письма с извинениями. Хотела наказать меня? Или заставить сделать выбор: она или Ульрих?

— Готова? — спросила Рашель.

Она облачилась в черное, строгое платье, словно не на бал направлялась, а на похороны. Ни единого живого вкрапления. Ни одного цветка. Но и этот наряд ей шел. Прекрасная и трагичная девица, оплакивающая потерянную любовь. Видимость, разумеется. Никого нужного она не потеряла. А кое от кого желала избавиться.

— Дэриан взбесится, — проговорила нахалка, поправляя белокурые волосы. — Он уверен, что я в желтом, обещал одеться под цвет. А черное не выносит. Считает уделом чопорных и занудных старух.

— Не боишься его реакции?

Рашель неопределенно передернула плечами. Если она и опасалась гнева главной местной звезды, вслух признаваться не собиралась.

Ульрих ждал внизу — в главной гостиной черного сектора. Как и Уэлбрук. Мой кавалер расплылся в улыбке довольного кота, Дэриан нелепо раскрыл рот и громко выругался. Еще бы! Я бы тоже разозлилась, если б пришлось напялить шутовской наряд. Иначе желтое одеяние с подсолнухом в петлице не назовешь.

— Переоденься! Немедленно! — приказал он Рашель.

— Сам переодевайся, а мне и так хорошо, — отозвалась она, предусмотрительно оставаясь на лестнице, чтобы не пересечь границу женского блока. Так Уэлбрук не дотянется.

— Либо переодеваешься, либо никакого бала! — отчеканил он, сжимая кулаки.

— Отлично, — отозвалась «черная невеста». — Значит, останусь в секторе.

Девчонка развернулась и зашагала обратно в спальню, оставив парня кипеть от злости. Зря, наверное. Ведь однажды отыграется. Но сейчас одно удовольствие — смотреть на его перекошенную физиономию. Патовая ситуация. И не догонишь нахалку, и ругаться вслед смысла нет. Только собственное бессилие продемонстрируешь.