Звездная карта царя Саула

Телохранитель повиновался мгновенно: отбежав от машины, он выкинул руки с пистолетом вперед и выпустил прицельно всю обойму – патрон за патроном – в сторону стремительно приближавшегося джипа. Это был серебристый «Хаммер», целый броневик! Эхо выстрелов гулко полетело над полем. Бестужева застыла, Егор Кузьмич оторопел, Крымов в эти секунды пытался уловить всю панораму разворачивающихся на шоссе действий. В тот момент, когда телохранитель уже принял стойку и открыл огонь, пробкой взлетела крышка люка внедорожника, и над крышей стремительно показался белобрысый мужчина с коротким автоматом. Его очередь и отбросила телохранителя Растопчиных назад – заставила навзничь растянуться на асфальте. Но колесо джипа оказалось прострелено, и автомобиль едва не перевернулся. Он криво врос в землю метрах в пятидесяти от Крымова, Бестужевой и Егора Кузьмича. «Мерседес» Растопчиных уже выворачивал на трассу – и скоро, полетев в сторону Бобылева, стал превращаться в черную точку. Где-то далеко, почуяв опасность, съехала с шоссе «Нива». С другой стороны развернулась и понеслась назад иномарка.

У шоссе остались Крымов, Маша и Добродумов с одной стороны, и трое человек – с другой. Из подбитого джипа ловко выбрался белобрысый молодой мужчина с бородкой, за ним лысый крепыш в кепке со шрамом через всю щеку и… долговязый человек в плаще и шляпе. Когда он распрямился, то превратился в высокого старика с лицом, иссеченным страшными морщинами.

– Тот самый! – с ужасом прошептал Егор Кузьмич.

– Да, – откликнулся Крымов. – Он…

В этот самый момент Андрей Петрович успел вытащить телефон и выбросить его из-за спины – как можно дальше в сторону.

– Они убьют нас? – шепотом спросила Бестужева.

Крымов не ответил – и это еще сильнее напугало ее. Высокий старик цепким взглядом окинул незнакомцев, стоящих невдалеке в рядок, и, омерзительно улыбаясь, направился к тройке; за ним последовали и двое других. Четвертый, как видно шофер, наспех менял колесо, время от времени поглядывая в их сторону.

– Чего делать-то будем, Андрей? – понимая, что все очень плохо, с грустью спросил Добродумов.

– Не знаю, – честно признался Крымов. – Это – профессионалы, Егор Кузьмич. Киллеры. Убийцы.

– Я узнала его – белобрысого, – вновь прошептала Бестужева. – Он тоже ходил за мной в Цареве. Это они убили моего отца!

Старик остановился напротив них – от его лица, будто коряво высеченного из камня, веяло холодом и смертью. Белобрысый встал рядом, крепыш в кепке обошел Крымова.

– Обыщи его, Фома, – сказал старик.

– У меня только нож, – сказал Крымов.

Крепыш, отмеченный шрамом, со знанием дела обшлепал Крымова со всех сторон.

– Горячего нет. Только нож, – он снял с пояса крымовский тесак и отбросил его в сторону.

– Кто вы? – спросил старик. – Хотя, – приглядевшись к Бестужевой, кивнул. – Мария Федоровна. Узнаю по фотографиям. Люгер, это ведь она? – обратился вожак к белобрысому.

– Да, хозяин.

Люгер был страшен по-своему – у него оказались белесые, водянистые и безразличные глаза. Как у рыбы. Только хищной. И взгляд – пронзительный, точно ты – уже его добыча.

– У кого свиток? – ледяно спросил высокий старик.

– У Растопчиных, – ответил Крымов.

– Мы найдем их, – кивнул старику Люгер.

– Так кто же вы, господа? – спросил его хозяин.

Неожиданно Добродумов сделал шаг вперед и упал на колени в желтую траву.

– Сироты мы, – хрипло и навзрыд проговорил он. Широко перекрестился. – Сиротинушки мы! Пожалейте! – И он зарыдал в голос. – Пожалейте сироток!

Опешил не только высокий старик со страшным лицом, но и Крымов, и Бестужева. Только Люгер остался равнодушен к мнимому душевнобольному.

– Что это за клоун? – спросил старик.

– Куражится он, – позади Крымова ответил за других крепыш в кепке. – Знает – подыхать скоро.

– Не торопись, Фома, – спокойно осек его старик. – Так кто вы? – Он указал пальцем на Крымова и на Добродумова.

Фома! Только сейчас Крымов понял, что лицо бандита ему знакомо. Это его брату три дня назад он сломал шею и выбросил из поезда на полном ходу. Туда ему и дорога.

– Я – Андрей Крымов, телохранитель госпожи Бестужевой, а это краевед Добродумов – мой товарищ, педагог истории и… просто алкоголик. – Страх в Егоре Кузьмиче был велик. Но это не помешало ему приподнять голову и, нахмурив одну бровь, гневно взглянуть на товарища, – Марию Бестужеву похитили Растопчины, отец и сын, и я знаю почему: они решили, что она сделала ксерокопию письма. Она и впрямь ее сделала – на память. Писали все таки предки, двести лет назад. Мария – историк. Как такое можно упустить? Одна из ксерокопий была отдана мне. И когда они увели ее прямо у меня из-под носа, мы решили с Егором Кузьмичом первыми добраться до вашего свитка и взять его, чтобы обменять на Марию. Это мы и сделали перед вашим появлением.

– Ксерокопия на память? – усмехнулся старик. – Что в корзине? Показывай, блаженный, – кивнул он Егору Кузьмичу.

Добродумов потянулся первым к своей ноше, осторожно отвернул край полотенца и дрожащей рукой вытащил початую бутыль самогона.

– Выпивка для сирот, – жалобно сказал он.