Звездная пирамида

Словом, я уяснил себе, что дариане – далекие потомки таких вот клонов-первопроходцев. Только к ним за все это время так никто и не прилетел – потому, наверное, что началась война и воюющим стало не до отдаленных колоний. Ну, колонисты-клоны, людей не дождавшись, взяли, да и построили на Даре что-то вроде рая. Да еще нисколько не сомневались, что так и должно быть.

Удивительнее всего то, что понятие о деньгах у них все-таки было. По-моему, они без него вполне обошлись бы. Но чем бы они тогда платили Зяби дань? Натуральным продуктом? Тысяча «Топинамбуров» не свезла бы этакий груз.

На третий день заявились Ипат с Семирамидой. Сладкоголосая сияла и чуть ли не мурлыкала, зато Ипат был озабочен не меньше, чем на Зяби сразу после оглашения приговора, и почти так же пришиблен. Только и бурчал себе что-то под нос: бур-бур-бур, бур-бур-бур, а что бурчал – не разберешь. Я сразу понял, что что-то не так.

Ничего я им не сказал, приготовился слушать. Семирамида послала мне воздушный поцелуй и сразу устремилась в душ, а Ипат побурчал еще немного и затих. Сел и в стенку уставился. Я не выдержал и осторожненько спросил:

– Ну, как дела?

Он вскинул голову, уставился на меня, и вижу: ничего не понимает. Пришлось повторить:

– Как дела с вербовкой, спрашиваю.

– А? Что ты сказал? С вербовкой? С вербовкой дела не надо лучше. – Он достал кипу бумаг и протянул мне. – Стандартный договор. Подписи, печати. Ты это… прикажи кораблю почковаться. Ему ведь можно уже?..

– Можно, если осторожно.

– Ну и прикажи.

– Так это здорово! – говорю. – У Зяби есть первый вассал! А где Ной?

Тут Ипат вздохнул и такую рожу скорчил, что стало ясно: ему не до радости.

– Ной? – пробурчал он. – В нем-то все дело. Пропал Ной.

– Как пропал? – спрашиваю, а сам уже начинаю догадываться, как такие типы на таких планетах пропадают.

– Сбежал он, вот как! – рявкнул Ипат, потеряв терпение. – Понятно тебе теперь?

Глава 5. Илона, дочь клона

Чего тут было не понять. Жулик есть жулик. Кто сызмальства убежден, что только так и стоит жить, того только могила исправит. Дариане для него вроде сметаны для кота. Кот один, а сметаны сколько хочешь. Коту – счастье, если только не лопнет с пережору.

Дариан было жалко. Ипат мне потом признался, что он и без того краснел от стыда, заключая договор с правительством Дара. Кто мы, а кто они? Им для нас, дорогих гостей, ничего не жаль, а мы получаемся вроде обманщиков. И без того как-то нехорошо на душе, а тут еще Ной Заноза с его чутьем на олухов, которых можно облапошить. А раз можно, значит и нужно. Что после этого дариане о нас подумают?

Тут я понял, что ничего плохого они о нас не подумают! Ну не умеют они думать о людях плохо, хоть кол им на голове теши. Ну ладно – а мы-то сами? На Семирамиду мне начхать, но вот мы с Ипатом – что мы-то сами о себе подумаем, а заодно и о Зяби?

Стыдоба, одно слово.

Ипат бы, наверное, пристал ко мне, чтобы я заставил «Топинамбур» соорудить какой-нибудь выпивки, да и напился бы в стельку от стыда, а я бы даже не возражал. Но только надо было что-то делать, чтобы Ипату захотелось всего лишь напиться, а не отравиться до смерти. Проще говоря, надо было найти Ноя и доставить его на борт.

– Где вы его потеряли? – спрашиваю.

Ипат сам не знал. Помнил только, что на переговорах Ной был, да что там был – он и вел эти переговоры, на банкете в честь подписания договора он тоже присутствовал и произносил такие тосты, что все кричали «ура», а вот потом… Ипат никак не мог вспомнить, был Ной рядом с ним во время фейерверка или нет, а когда я стал уговаривать его напрячь память, он начал рычать и назвал меня щенком и молокососом. Аж красными пятнами весь пошел. Ну понятно: он там не за Ноем следил, а таращился в небо на фейерверк, разиня. Вот и переживает теперь, на мне отыгрывается.

Дал я ему время успокоиться, а потом и говорю:

– Надо его найти.

– Ага, найти! Как ты его найдешь? Иди ищи…

– Нам вместе надо его искать.

Ипат опять стал браниться, но уже скисал. В смысле – стал мало-помалу прислушиваться ко мне. Я-то был прав, а он нет. Он подписывал договор с дарианами, его показывали по телевидению, и любой дарианин знает Ипата в лицо, а меня местные вообще не видели. Ему легче просить о помощи.

Все это я Ипату и выложил. Гляжу – доходит.

– Ну ладно… – пробурчал он, уже сдаваясь. – А Семирамиду куда? Здесь оставим?

Из душевой кабины доносились шум воды и пение. Ох, как мне не хотелось оставлять нашу сладкоголосую одну в звездолете! А брать с собой это сокровище на поиски Ноя – себе дороже. Мало того что пользы от нее никакой, так еще, чего доброго, закатит истерику или вцепится кому-нибудь в рожу – глядишь, местное правительство возьмет, да и аннулирует договор.

– Оставим, – согласился я, хорошенько почесав в затылке. – Взаперти. Она отсюда не выйдет. И в корабль никто не войдет, за это я ручаюсь.

– Почему это она не сможет выйти?

– Потому что я наложу запрет. Пилот – я, и корабль подчиняется мне.

– А я кто?! – возмутился Ипат. Ну совсем как ребенок, даром что здоровый мужик.