Звездная симфония

Там, на далёкой огненной планете, она окажется на виду со всеми своими помыслами, желаниями и недостатками у созданий, несравненно более совершенных, чем она сама. Для владеющих телепатией инопланетян не существует секретов, они будут видеть её насквозь, всю её жизнь, всё её ошибки, она станет для них открытой книгой. Чувство стыда, затаившееся где-то в недрах души, не давало Юле покоя, из этого чувства возник безотчётный страх быть осуждённой. Блуждая на границах сознания, навязчивый как жужжание мухи, он медленно отравлял ей радость предвкушения нового путешествия. Но с ним упорно боролось другое, подсознательное чувство, родившееся в безмолвной, неподвижно-ясной глубине её существа, неизменно служившей ей опорой в моменты сомнений. Это чувство говорило Юле, что никто из обитателей Планеты Огня не осудит несовершенств её натуры, ибо разум их выше столь примитивного поведения.

«И вообще, – сказала себе Юля, – всё это только моя жуткая мнительность. Сдалась я им, чтобы думать обо мне. Скорее всего, на меня там никто даже внимания не обратит. Всё будет хорошо, хватит ныть!».

Юля запретила себе думать о том, что будет ночью, и остаток дня прошёл в относительном спокойствии, посвящённый всяким будничным делам. Лишь около половины девятого вечера, когда она сидела дома в кабинете на втором этаже, делая задания по учёбе, позвонил Юра, чтобы поинтересоваться, как она поживает. И хотя её отношения с двоюродным братом заметно потеплели после того, как они вместе слушали «Симфонию тысячи искр», всё же его вечерний звонок удивил девушку.

Юра говорил о каких-то банальных вещах вроде учёбы и работы, но по его тону Юля поняла, что он ходит вокруг да около, не решаясь задать тот вопрос, ради которого он и позвонил. Наконец, когда терпение девушки уже подходило к концу, он спросил, как бы, между прочим, не слушала ли она снова симфонию, и не случалось ли с ней ещё чего-либо необычного.

– Нет, симфонию я больше не слушала, – ответила Юля. – А что ты понимаешь под необычным?

– Ну, что-то, чего раньше не случалось, что угодно, – пространно произнёс Юра. – Я, например…, – он запнулся, сомневаясь, стоит ли рассказывать, что с ним происходит, но, затем сделал вдох и продолжил, – в общем, меня преследует странно чувство…, будто я растворяюсь.

– Что? – переспросила Юля, – это как растворяешься?

– Знаю, звучит бредово, но иначе этого не описать. Мне кажется, словно меня по крупице уносит куда-то, как если бы я был сделан из песка, и ветер постепенно разрушал моё тело, сдувая составляющие его песчинки….

Голос Юры звучал непривычно задумчиво, почти печально, так что Юля едва узнавал своего брата. Она ничего не понимала из его слов, и потому, старясь внести больше ясности, спросила:

– Когда это началось?

– В ту же ночь, после того, как ты мне за шиворот снега накидала, – чуть бодрее произнёс Юра, вспомнив ледяной, в прямом смысле, душ. – Мне приснилось, что я опять оказался в космосе, как когда слушал симфонию, только в этот раз передо мной было не открытое звёздное пространство, а какая-то голубая планета с искрящейся атмосферой. Это точно была не Земля, потому что континенты были не такой формы, как на Земле, да и вообще… Короче, я сразу понял, что прилетел к другой планете. Какая она была красивая, Юля! Высоки горы, изумрудные леса, блестящие на солнце реки… Она казалась такой мирной, такой доброй, что мне захотелось спуститься на неё. Я приблизился к верхним слоям её атмосферы, всей душой стремясь пройти сквозь воздушный купол и добраться до зелёной речной долины, лежавшей прямо подо мной. Но что-то не давало мне этого сделать, что-то тянуло меня назад в космос туда, где, должно быть, осталась Земля. Я завис на границе манившего красотой и неизвестностью мира, и был не в силах преодолеть её, хотя и желал этого всем сердцем. Внутри меня шла борьба, я пытался оторваться от того якоря, что приковал меня к Земле. Я был далеко от нашей планеты, но она по-прежнему крепко держала меня на длинном, прочном как сталь поводке, будто я – её раб. Наконец, я изо всех сил сосредоточился на плывущей подо мной голубой планете, страстно пожелав соединиться с ней, и вдруг натяжение поводка, связывавшего меня с Землёй, ослабело, а потом и вовсе исчезло. В следующий миг я почувствовал, как что-то невидимое и тяжёлое отделилось от меня и упало вниз на голубую планету. Якорь, прежде приковывавший меня к Земле, теперь лежал на её поверхности, а я начал стремительно падать вслед за ним. И вот, когда я уже почти достиг земли, я почувствовал, что таю, мир вокруг утратил чёткость очертаний, стало темно, и я проснулся. Сработал будильник, и его звон разбудил меня. Я выключил телефон, и тогда только понял, что тело моё как будто стало тоньше, и со мной осталось ощущение, словно я растворяюсь.

Юра замолчал. Его сестра тоже ничего не говорила, размышляя об услышанном, но около минуты спустя, когда молчание уже затянулось, Юля произнесла:

– Думаю, это скоро пройдёт, твоё «таяние». В конце концов, не можешь же ты действительно раствориться в воздухе.