Звездное вещество

Воскресным утром, последним погожим в ту осень, мы отправи­лись вдвоем на рынок, как самые взаправдашние молодые супруги. Рынок был по-осеннему щедр. От одного только взгляда на мясо, ово­щи и рыбу у меня разгоралась кулинарная фантазия. Это веселило Юлю, и она смеялась чисто и звонко, ни капельки не веря в осущест­вимость моих кулинарных замыслов. В самый разгар веселья Юлины глаза вдруг останавливались на моем лице, и словно бы струна напря­галась и начинала звенеть у меня в груди от такого ее взгляда... Смех смехом, но вскоре в сумке у нас оказались и мясо, и зелень, и фрукты, и бутылка красного столового вина. И как-то исчезло представление об иллюзорности счастья, настолько действительно счастливо и свежо и солнечно было это воскресное утро. "Может быть, с этого и начнутся главные события нашей судьбы?" – думалось мне на обратном пути. И грезилось: вслед за счастливым воскресеньем будут у нас, молодоже­нов, понедельники, вторники и прочие замечательные дни недели. И там – наша работа, какие-то совместные исследования или разработки, которым мы отдадим все свои способности и силы... Господи, да про­сто идти утром вместе на работу – уже само по себе огромное счастье!Потом на кухне я "закатал рукава". И был веселый обед, по виду совершенно семейный. Дедушка расчувствовался и пожал мне руку. Разумеется, часу не прошло, и мы с Юлей сбежали из дому. Небо заво­лакивало, пошаливал ветер. У Юли сменилось настроение. Вздохнула:

– Как жаль, что этот наш старый городок на морском мысе такой маленький. Городок в табакерке. Каждый булыжник здоровается с то­бой как давний знакомый. Ей-богу, пойти некуда!

– Поедем на преддипломную практику в Подмосковье. Москвы тебе хватит надолго.– Деда я на кого оставлю? Меня и не приглашали... Послушай, зачем ты прилип к этой астрофизике? За месяц – три монографии и учебник в промежутках.– Меня интригует звездное вещество. Миллионы градусов и не­представимые давления. Можешь себе представить плотность сто тонн в одном кубическом сантиметре?– Не столько не могу, сколько не хочу. Тебе-то оно зачем такое плотное?– Сам не знаю. Безумно интересно – вот и все. При такой плотно­сти, представь себе, это газ, вернее – плазма из голых ядер и электро­нов. Вот жидкость, например, не сожмешь никаким давлением. Просто при большом давлении она превратится в плазму. Сама же плазма мо­жет быть сжата до немыслимых плотностей и останется газом. Пора­зительно, правда?

– Не понимаю тебя. В электронный прибор ты это не вставишь, а забивать голову всем подряд, наверное, глупо. Странный ты, Санька!

Я немного обиделся на эти слова, но по здравому размышлению вынужден был согласиться со своей подругой. Действительно, стран­ное занятие для дипломника. Но так здорово мне было в ту осень по­стигать физику вырожденного неидеального газа, каковым и является вещество звезд.

– Вообще-то, Юленька, меня занимает то, что сама Вселенная на звездном и галактическом уровнях напоминает очень сложный элек­тронный СВЧ прибор. Вот я и не могу остаться к этому равнодушен, я просто заполняю пробел в нашей учебной программе.

Мы неторопливо совершили ставший уже почти ритуальным об­ход мимо маяка к лодочной станции и дальше по Приморскому буль­вару и Каменной лестнице, построенной сто лет назад греком-негоциантом для красавицы-дочери. Расставаясь с Юлей под кленом у ее окон, я потянулся было ее обнять, но она локтями уперлась в мою грудь и теплыми сухими ладонями сжала мои виски. "Подожди, -прошептала Юля, всматриваясь в мое лицо. – Ну подожди же..." И по-прежнему непонятно было: ждать ли мне еще лет пять или одну только минуту... Ветер налетел на наш клен, и тот поспешно благословил нас целым ворохом листьев. Клену-то некогда было ждать: начиналась осенняя непогода и ему надо было спешно уходить в свой зимний сон.Недели через две утром по дороге в институт Юля сказала:

– Сегодня я уеду в Ростов.

– Каким поездом?– В двенадцать сорок. Сбежим с третьей пары?– Непременно сбежим. Если не секрет, зачем ты едешь?

– По тете Люсе соскучилась, года два уже не видела, – улыбнулась Юля, чуть повисая на моей руке и заглядывая снизу в глаза. – Ладно, не мучайся. В командировку приезжает Женя, тот самый Евгений Сер­геевич Головин, а мой Колька что-то там догадался мне через него пе­редать. Ну что ты так потемнел лицом, мой славный Отелло? Ты рев­нив...

– "Отелло не ревнив, он доверчив". Так считал Пушкин, Юля.