Звездные Раны

За его спиной чуть поодаль стояла Дара с рукой, поднятой на уровень лица. Она была прекрасна, грозна и источала какой-то льдистый и одновременно обжигающий свет, от которого в глазах наворачивались слезы.

Северянин уполз за дверь, впустив облако пара: на улице морозило…

– Прости, я заснула, – неожиданно виноватым тоном произнесла Дара. – Почему-то расслабилась…

– Это я сделал, – признался академик и, подняв нож, закрыл лезвие. – Возьму на память…

– Что – сделал?..

– Усыпил тебя, – улыбнулся он, смаргивая слезы. – Ты не спала трое суток…

Тон ее мгновенно изменился, пахнуло холодом.

– Больше не смей. Я не могу оставить тебя без прикрытия. Видишь, что получилось?

– Что же, теперь мне все время сидеть за твоей спиной? Под твоей крышей?

– Ты пока еще беззащитен.

– Но почему? – Он пошевелил разбитыми пальцами, сжал кулак.

– Потому что Странник, – отрезала Дара. – А все странники беззащитны и уязвимы… Но ты станешь Варгой. Я вижу твою судьбу!

12

В тот момент, когда охранник Конырева вручил ему ключи и документы, Зимогор не оценил замысла богатенького приятеля и не почувствовал, что значит конь для мужчины. Но когда вечером, приняв дела старшего инженера, подошел к своему дому и увидел вишневую «девятку», вдруг услышал ржание горячего жеребца. Два часа кряду он гонял машину по московским улицам, часто нарушая правила и совсем забыв, что нет при себе удостоверения водителя.

И удовлетворенный, расчувствовавшийся, полетел в офис к Славке. Тот сидел за своим столом и разговаривал с молодым негром: на заправках Конырева работали исключительно африканцы, набранные из Института имени Патриса Лумумбы или просто с улицы. С одной стороны, он выглядел абсолютным противником расизма, с другой – выражал его крайнюю степень.

– Пусть черные обслуживают белых, – говорил Шейх, когда ему задавали специфические вопросы. – Я не хочу унижать русских рабским трудом.

В то время русские просто ходили безработными и голодали… Конырев мгновенно выгнал негра из кабинета, кивнул в его сторону.

– Неплохой пацан. Хотел купить заправку. А деньги, стервец, заработал на наркоте и сутенерстве. Черными девками торговал и героином. Как ты считаешь, продать ему? Или нет?

– Спасибо за тачку, – сказал Олег. – От души.

– Ага, оценил! Значит, с работы пнули?

– Не совсем… Едва удержался.

– А что ты за нее держишься?

– Если бы уволили совсем, отрезали бы путь в Манораю. А я хочу туда.

– Может, тебе заправку продать? Одна продажная есть… В рассрочку?

– Слава, я белый человек…

– Так слушай, белый человек. – Президентское кресло застонало под Славкой. – Никак из головы не выходит… Вспомнил я одну цыпочку из архива Министерства геологии. Правда, ей сейчас уже лет тридцать, но была прелесть!.. Позвонил и заказал на твое имя обширную справку по Манорайской впадине. Поедешь завтра и возьмешь. Можешь вместе с Наташкой.

– Мне с тобой никогда не рассчитаться, – буркнул Зимогор. – Ты всех так цепляешь на крюк?

– И еще. Этот твой космический мусорщик – оригинальная личность, но дитя советской системы. – Шейх достал ежедневник и стал читать. – Закончил Высшую комсомольскую школу, работал секретарем на плавбазе рыбфлота в Мурманске. За попытку перехода финской границы получил три года. После отсидки под чужой фамилией поступил на географический факультет, однако отчислили с пятого курса, когда вскрылся обман. Через год задержан на территории Китая за незаконный переход, пять лет исправлялся на рисовых полях, затем был передан советской стороне и еще два года рубил лес в Коми. Остался там на жительство, работал в леспромхозе и добивался выезда в Монголию, но не получил. Потом оказался в Свердловске, там женился на еврейке и выехал с ней в Израиль как диссидент. Получил израильский паспорт, обокрал жену и ее родственников и морским путем отправился в Индию, но по пути был схвачен Интерполом, возвращен в Землю обетованную, где его разоблачили и отправили на девять лет рыть оросительные каналы на оккупированных землях. Оттуда с помощью палестинцев бежал в Иран, а потом через воюющий с советскими войсками Афганистан снова хотел пробраться на китайскую территорию Тибета, но попал в плен к моджахедам и был случайно отбит нашими солдатами. Вернули в Россию, незаконно продержали два года под следствием, после чего дали паспорт на настоящее имя и выпустили на свободу. Он женился и уехал на Алтай, по месту жительства своей супружницы.

Конырев прочитал все это чуть ли не на одном дыхании, отвалился в кресле и, отпыхиваясь, добавил:

– Я менял города, я менял имена!..

– Явный неудачник и бессребреник, – определил Зимогор. – Которых ты терпеть не можешь.

– Да, и это правда, не могу, – подтвердил Шейх. – Их воспели и подняли, бессребреник стал объектом для подражания. В результате навязали нации нищенскую психологию… Но твой знакомый мусорщик, наоборот, весьма преуспел, если учитывать одну маленькую деталь. Еще в комсомольской школе стал сотрудником внешней разведки. И в наших лагерях не сидел, а проходил специальную подготовку или вообще выполнял особые поручения партии и правительства.

– А в китайских?