Звездные Раны

– В китайских сомнительно. Но в израильском по полной программе, причем год – в специальных кандалах! – с удовольствием сообщил Конырев. – За дерзкое поведение: постоянно обижал охрану!

– Чем же он занимался в разведке?

– А вот этого не знает даже Эксперт, который знает все!

– И почему они его на Тибет не пустили? – чуть невпопад спросил Зимогор.

– Кто сказал – не пустили? – засмеялся Конырев. – Скорее всего бывал он там, и много раз. Но это пока скрывают от моего улыбчивого Эксперта. Но завтра он поедет к директору и все узнает.

– К какому директору?

– Разумеется, службы разведки!

– Он что, работает у тебя, этот бывший министр? – невесело усмехнулся Зимогор. – Вроде бы и не африканец…

– Нет, не работает. Но финансисты очень любят деньги.

– Ты ему платишь?

Шейх вылез из кресла, как медведь из берлоги, и только не зарычал:

– Кому я только не плачу…

В тот вечер Зимогор успел заехать к матери в Перово. Она была на пенсии, но все еще работала врачом на станции «Скорой помощи». Отец же всю жизнь просидел за баранкой, последние лет десять дальнобойщиком, развозил дефицит – подшипники по автомобильным заводам. Однажды его «КамАЗ» обнаружили на проселке неподалеку от трассы в Горьковской области, груз и водитель бесследно исчезли, и мать до сих пор не знала, жена она или давно вдова. Горе это не забывалось и все время жило в доме вместе с матерью. И было у нее еще одно – никак не могла женить Олега, однако с этой бедой вроде бы уже свыклась, и на семейных праздниках, когда собиралась родня и непременно начинала обсуждать эту тему, мать спокойно махала рукой и в присутствии сына говорила:

– Да ну его! Он и в детстве-то все время играл в одиночку. Сядет в песочнице отдельно и ковыряется… Восемь невест приводил и показывал! На двух женился… И что толку? А жены ну просто золотые были, до сих пор мне иногда звонят…

– Мама, они звонят, потому что нужны халявные шприцы, медикаменты или советы доктора! – протестовал Зимогор. – А ты им в принципе не нужна.

Доказывать что-либо матери было бесполезно… Она как-то незаметно перешагнула низенький порожек старушечьего возраста, и признаком этого стало то, что по вечерам, когда не дежурила на станции, сидела на скамеечке возле подъезда. Здесь ее и застал Олег, подкатил на «девятке», посигналил и помахал рукой: он входил в зрелость, поскольку начинал чувствовать, как опостылела самостоятельность, и снова хотелось стать зависимым от родителей ребенком. Например, пожаловаться…

– Мам, меня сняли с должности, – сразу же бухнул он. – Я теперь не главный, а просто геолог в производственном отделе. Это у нас место ссылки.

– А я хотела поздравить, – медленно увяла она. – Подумала, приехал похвастаться машиной…

Мать сидела рядом, трогала панель, кнопки, словно прощупывала больного. Они с отцом всю жизнь копили на «Жигули» и когда наконец набрали нужную сумму, машины подорожали вдвое…

– Конырев с барского плеча тулупчик мне скинул…

– Это хорошо ли – взял такой тулупчик?

– Хорошо, мам. Славке уже не интересно стало зарабатывать деньги. Наелся этой романтики, тоскует… Видела бы, какой он жирный стал. А Светка – три тебя надо.

– Все равно, не брал бы…

– Отдать недолго, если что почувствую.

– За что тебя сняли-то? Вроде бы говорил, наоборот…

– Не спрашивай! Столько намешано, сам еще понять не могу, за что.

Она помолчала, глядя в зеркало заднего обзора на своих товарок, плотно сидевших на скамеечке.

– Пошли, чем-нибудь угощу. Ты ужинал?

Зимогор вдруг заспешил: это лишь в детстве приходит успокоение, когда пожалуешься матери и потрешь мокрые глаза. Сейчас же и ее разочаровал, и сам не нашел утешения, ибо для этого нужно уткнуться в подол и хорошенько пореветь.

– Я на секунду заскочил, мам, отметиться, что приехал…

– Тогда посидим еще минутку, – попросила она. – Видишь, как соседки на нас смотрят… Пусть думают, что у тебя все хорошо. И родне не говори пока, что сняли…

– Мам, я, кажется, влюбился, – вдруг признался он.

– В очередной раз? – помедлив, спросила мать и, взглянув на сына, поправилась: – Ну ладно, прости старуху…

– Такого еще не бывало… Вернее, никогда не встречал такой женщины.

– А кто она?

– Не знаю… Зовут Лаксана.

– Какое редкое имя… Русская или нет?

– Да вроде русская… Но сейчас ее зовут как-то по-другому. Понимаешь, мам, она была уже моей женой.

– Что?.. Что ты говоришь? Я знаю всех твоих жен.

– Постарайся понять, мам… – Он смутился. – Все так странно… Лаксана была женой в другой жизни. Как бы тебе объяснить?.. Я помню ее! Все помню! Она такая родная… Нет, неправильно. Память о ней осталась и больше ничего. Но мы узнали друг друга.

Мать вздохнула, посмотрела через зеркало на своих товарок.

– Господи… Неужели влюбился? А кто она теперь?

– Не знаю… И у нее есть муж, космический мусорщик. – Он усмехнулся. – Но мне наплевать… У нас даже была схватка. Нечестная, трое на одного…

– Думаю, что у тебя под глазами?..

– Ерунда, пройдет… Она удивительная женщина, мам. Я так испугался, что Аквилонов меня вообще выгонит!.. И не пустят больше в Манораю.

– А что это – Манорая?

– На Алтае, впадина такая. Говорят, метеоритный кратер…