Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

Как бы ни были различны революции, совершенные человечеством, все они требовали от человека нечеловеческого напряжения. Революция в индустрии — не исключение. Обернулся к Емельянову:

— Возвращайтесь в Эссен как можно скорее.

— Если б знали, как не хочется!

— Надо, очень надо… — Положил руку на плечо.

Приказ

по Народному комиссариату тяжелой промышленности

№ 506, 1 июня 1933 г., г. Москва

Сегодня вступает в строй действующих предприятий нашей социалистической промышленности новый, не имеющий себе равного, гигант Челябинский тракторный завод…

Тридцатое июня. В Германии завершилась «ночь длинных ножей»: после встречи с Круппом Гитлер уничтожил наиболее «левых» головорезов Рема и самого Рема, который пугал Круппа «революционностью» да еще требовал перемещения военной промышленности из Рура во внутреннюю Германию. Короли тяжелой индустрии объявили Рему войну и победили: теперь они могли спокойно продолжать создание военной машины рейхсвера.

Приказ

по Народному комиссариату тяжелой промышленности

№ 654, 15 июля 1933 г.

Сегодня вступает в строй действующих предприятий Советского Союза Уральский завод тяжелого машиностроения…

Металлургия и горная промышленность получают мощную базу для своего дальнейшего развития. Отныне значительную часть ранее ввозимого из-за границы металлургического оборудования будет давать наш советский Уралмашзавод…

Уралмашзавод готов — очередь за Краматорским заводом тяжелого машиностроения.

Конечно, Серго не знает и никогда не узнает, что ЧТЗ и Уралмаш в следующем десятилетии дадут львиную долю танков, станут бастионами, которые окажутся не по зубам той самой военной машине рейхсвера. Но он по обыкновению предчувствует, предвидит это. И жить ему радостно. Жить хочется…

Директору Енакиевского металлургического завода:

«Товарищу Пучкову. К сожалению, приехать не могу. Но мне передали о том, что на заводе проделана большая работа и завод выглядит очень хорошо.

С. Орджоникидзе.

Р.S. А где хорошо, туда я не езжу. Продолжайте в том же духе…»

Двадцать третье июля. Серго приехал на Магнитку.

В свое время Грум-Гржимайло, один из создателей основ нашей металлургической науки, пророчил: уральские руды как бы специально созданы для предметов вооружения и обороны. На Урале мы возродим булат древних.

Булат!..

В станки и тракторы, в рельсы и балки, в танки и миноносцы превращается камень горы Атач, горы Магнитной. Неправдоподобно громадную выработку в ней народ со временем назовет могилой Гитлера. Но до этого еще копать и копать.

Едва вагон наркома остановлен на заводских путях, Серго начинает обход цехов. По обыкновению он появляется там, где его меньше всего ждут. Электрическую станцию осматривает не с парадного хода, возле которого выстроилось начальство, а от зольного помещения. Рядом с ним не только Семушкин, но и Точинский, и Завенягин, и другие крупные специалисты, приехавшие в том же вагоне. Не на парад, не на шумное торжество собрался нарком:

— Вам доверили дорогое оборудование, платили золотом за него, отдавали нужные стране продукты питания, сами туго затягивали пояса. Вы же не дали себе труда взять мокрую тряпку, чтобы стереть с машин пыль. — Вдруг в толпе встречающих замечает стройную девушку, такую знакомую, такую родную, что бросается к ней, обнимает ее, целует. Спохватившись вроде, спрашивает:

— Ты, Ленка?

Она смущенно и восторженно смеется, обнимая его:

— Сменный инженер Елена Джапаридзе.

Лена! Леночка… Дочь незабвенного Алеши, расстрелянного в числе двадцати шести бакинских комиссаров. Не пристало наркому плакать на людях, да что поделаешь?.. Не год, не два опекал семью погибшего друга — с тех пор еще, когда жену Алеши — Варо арестовали меньшевики и о двух маленьких девчонках некому было позаботиться, кроме тифлисских подпольщиков! С превеликим трудом переправили тогда детей в Москву. После окончания Энергетического института Лену приглашали в аспирантуру, в столичные учреждения, но она выбрала Магнитку. Родные упрашивали, отговаривали — ничто не действовало. Обратились к Серго: пусть он вразумит вместо отца, пусть скажет, как отец, то, что отец бы сказал. «Поезжай, дочка, — сказал Серго. — За Алешу». В трескучие морозы, на степном ветре, как все добровольцы, Лена долбила киркой закаменевшую землю, работала бетонщицей, строила плотину и машинный зал станции — той, что теперь с гордой радостью хозяйки показывала «отцу».

— Не жалеешь, что приехала сюда? — спросил Серго уже в зале центрального щита. — Какое у тебя впечатление от Магнитки?