Звездный меч

Пока мы не разучимся любить и ненавидеть, пока будем ощущать странный зов, влекущий нас куда-то идти, что-то искать — наверное, смысл того, на кой дхорр вообще всё есть... мы останемся самыми беспокойными творениями Вселенной. «Книги, проверенные временем, читают и тысячи лет спустя, к примеру, — говорил Стерх. — Кинофильмы, проверенные временем, смотрят и тысячи лет спустя. Я способен понять, какие муки совести испытывал после совершения преступления Родион Раскольников, заполучивший кэш старухи-процентщицы. На халяву, так ему показалось вначале, когда он ещё не подозревал о том, чем придётся отплатить, как он будет наказан... Мне не совсем ясно, почему Холден Колфилд попал в подобное положение, но я понимаю, как у него болела душа. И боль души Мистера Розуотера я понимаю... Я с трудом понимаю, как Люк Скайуокер ухитрился выжить при своей наивности, но на его месте я наверняка также не остался бы в стороне. Я практически не понимаю, отчего Поэтесса, а, по совместительству, единственная наследница марсианского престола царевна Елена Сергеевна Романова стала самодержавной императрицей Солнечной Империи Софьей Четвёртой, а не отреклась, предпочтя судьбу звёздной скиталицы, которую воспевала в своих гениальных стихах. Но когда я читаю их, то рыдаю от сочувственного восхищения. Не совершив ни единого прокола в Запределье, она писала о Зове Звёзд так, будто большую часть жизни провела на борту Вольного Торговца...»

Так говорил Стерх.

И я с ним полностью согласен. За одним исключением. Ибо вынужден согласиться с выводом Бабули насчёт искусственного торможения технического прогресса в последние тысячелетия. У меня также возникает ощущение, что до определённого момента развитие цивилизаций ОП неслось вскачь, а потом перешло на черепаший шаг. Человеки, жившие в эпоху, непосредственно предшествующую «Рождеству Христову», были гораздо больше не похожи на своих потомков, людей века двадцатого летосчисления «от Р.Х.», предшествовавшего нашей космической эре. Хотя нас с ними, от обитателей Земли «века формирования эмбриона Сети», — отделяют примерно одинаковые расстояния. В прошлое и в будущее от легендарного двадцатого...

Будто прочитав мои мысли (а может, безо всякого «будто», не без помощи мутотени Света...), Ррри нарушила долгую задумчивую паузу, спросив меня:

— Был бы ты писателем, малыш, и пожелал написать о будущих людях, как бы ты их изобр-разил?

— Ну, во-первых, я бы придумал название. Являясь ярым символистом... этакое символичное и одновременно броское. Короткое, два-три слова. Писать без уже придуманного названия я бы не смог... Создавая файл, ты в первую очередь создаёшь его имя, без имени файла просто не создашь... «В Начале было Имя», цитируя древний сетевой манускрипт. Будучи ярым неопостмодернистом, от цитат — никуда не денусь.

— А во-втор-рых?

— Сделал бы посвящение. Наверное, адресованное всем, кто близок мне по духу, для кого слово «воображение» — не пустое буквосочетание. Памятуя о том, что подавляющему большинству вся эта «хвылософия» до одного места. Подавляющее большинство вообще ни хрена не читает! Подавляющее большинство никакими вопросами не задаётся, потому что в землю уткнулось носом и ему звёзды — что до задницы дверца. Зашибить на пропитанье, пожрать, выпить, тупое шоу глянуть, трахнуться, день прожит — и ладно...

— А потом?

— И подыскал бы у классиков прародины классный эпиграф. По смыслу что-нибудь типа... ну хотя бы вот что-нибудь этакое, символичное: я, дескать, прекрасно понимаю, что вам на фиг не надо всё это знать, но мне-то обязательно нужно кому-то рассказать! Как формулировочка?!

— Класс! А потом, в-тр-ретьих?

— Потом... потом я бы, ясный пень, начал писать. Вернулся бы домой, в Стэп, раскупорил законсервированный купол родового хутора, заполз бы в этот импровизированный скит, отрубил свой пойнт от Сети, превратив терминал в обыкновенную пишущую машинку со встроенным музыкальным центром, послал к дхорру внешний мир, остался наедине с внутренним и в состоянии полнейшего «профессионального сосредоточения», или как там оно называется у писателей... коротко говоря, в полнейшем одиночестве писал бы. Единственной гостьей в том скиту была бы Музыка. В идеале — только так.

— Аж завидно... И какими бы ты изобразил человеков грядущего, о низменной бытовухе и высоких чаяниях которых ты можешь только вообр-ражать?