Звездный меч

— Если бы я был хороший писатель, то, ясный пень, как нас. Плохой, тот наворотил бы виртуальных уродов, своими потугами выглядеть натурально не вызвавших бы ничего, кроме смеха, — ни у нас, ни у реальных будущих. Но... я думаю, описывая их как нас, я не очень-то и навыдумываю. Впросак не попаду. Уперто остаюсь во субъективном мнении, что человеки всегда человеки, пусть иногда они называются люди, иногда человеки или челы, а когда и... говнюки двуногие. Четырёхногие, шестилапые, головоногие... Иные разумные тоже такие. Меняются лишь антураж, декорации, пьеса всё та же. Иначе бы мы уже давно перестали быть человеками... а заделались бы виртуальными уродами. Какими, не знаю. У меня не столь буйная фантазия. Наша фантазия, наверное, способна вообразить только то, что хоть где-то как-то когда-то может существовать. Если мы не способны до чего-то додуматься, наверное, его и быть не может... Но именно потому... что воображение у нас очень, мягко говоря, богатое, Вселенная столь многообразна и бесконечна... без ложной скромности — ну прямо как наше воображение! Вот. Но я — не писатель и, похоже, не стану им. У меня не хватит мозгов и выдержки. Я слишком эмоциональный. Окружающей среде меня достать — секундное дело. Р-раз — и вырвать из отрешённости, в состоянии которой только и возможно творить...

— Лихо закрутил, Бой. Но вот тебе мой тор-рговый совет. Если вдруг всё же надумаешь из фри-трейдеров уйти в сочинители, не забывай: для коммерческого успеха непременно сочетай элементы трёх видов литературы, самых популярных во Вселенной во все времена у всех рас. Детектив, фантастика и любовный, или «женский», роман. Сочетай в любой, угодной тебе, последовательности и пропор-рциональности, но обязательно. Иначе рискуешь помереть в скиту своём — больным, нищим, голодным и непризнанным, — утешаясь справедливой, но печальной истиной: к настоящим творцам признание приходит исключительно посмертно... За редчайшими исключениями, что да, то да. Бывало, ещё при жизни автора находился гениальный издатель, гениальность коего заключалась в сверхобострённом чутье на правду, и увековечивал сей промоутер своё собственное имя, входя в историю рука об руку с тем, чей ор-ригинальный внутренний мир он почуял и открыл для внешнего мира, отважившись рискнуть своим капиталом...

— Точно. Спасибо тем, кто сумел подняться над сиюминутностью! Благодаря им сохранились крупицы истины, обречённой погибнуть в холодных мансардах и голых студиях — традиционных обиталищах непризнанных гениев... Не представляю, каким бы я стал чудовищем, если бы не обнаружил вдруг, что я не один пытаюсь отыскать Ответы!.. Возможность обнаружить это мне предоставили менеджеры, в своё время с первого взгляда распознавшие шедевры.

— Прозорливые, я бы сказала, менеджеры... Но я бы вот ещё что добавила. Вселенная — постмодернистская, по сути своей, всё кружится и кружится... А ведь постоянное возвращение на кр-руги своя, взращивание себя на собственном навозе, построение себя на костях себя же — это уже ограниченность. Заштампованность, заданность и запрограммированность. И от вывода этого мне становится пасмур-рно на душе...

— Ассоциативно используя музыкальную терминологию... Главное — уметь писать лёгкую, так называемую популярную музыку, но не скатываться в «попсу», которая уже и вовсе не музыка, — упрямо сказал я. — Букв в любом алфавите — вполне определённое количество. Но с их помощью можно написать примитивный бульварный боевичок, не имеющий никакого отношения к литературе, а можно и захватывающий роман. Учитывающий специфику упрощённости массовых вкусов, но всё же литературно полноценный...

— ...а можно и подлинный шедевр, который вышеупомянутым упрощённым массам во все времена и на хер-р не был нужен. А это уже, малыш, используя твою меломанскую терминологию, называется не поп-, а рок-музыка. Или... авторская песня.

Я не думаю, что поср-редством маленьких тёмных значков, именуемых буквами, достаточно адекватно возможно объяснить, что такое красота и в насколько неуловимый миг она оборачивается уродством... или насколько ничтожно малое число ангстремов вмещается в шаг, отделяющий любовь от ненависти... или то, как страстно молятся за здравие друг дружки Добро и Зло, прекрасно понимая, что односторонних монет не бывает... или... Да как прекрасна и одновременно жутка наша житуха хотя бы! И уж наверняка не получится передать величие самосознания одиночками собственной богоизбр-ранности... осознания, взращённого и закалённого в салонах маршрутных аэробусов, идущих в ночь. Салонах, в которых все с кем-то и лишь ты — один или одна... Помнишь, у твоего любимого классика:

«...и вновь отвергнут, к счастью, вновь отброшен. / Сквозь строй огней я по проспекту ухожу, / Осознавая, что спасён — вновь одиноким! / В ночного странника, маршрутное такси сажусь, / И понимаю, что его мне подарили боги...»