Звездный волк. Истории о космосе

Мы приготовим антиматерию и сделаем из нее анти-что-нибудь.

Внук Егор

Вызванный электрик целых полчасища заменял электрические пробки на пакетник, который легко включать и выключать. При этом образовалось множество притягательных сокровищ: обрезки проводов, клеммы, коробка, в которую ввинчивали пробки. Разумеется, в дело вмешалась мама, и все драгоценности отправились в мусорное ведро. Остались только сами электрические пробки, которые монтер поставил на карнизик возле электрощита, сказав, что они исправны и могут пригодиться.

Пробки пригодились Урбану.

Карниз был высоко, так просто не достанешь. Но Урбан, как всегда, выкрутился из трудного положения. Хотя мама строго-настрого запрещала притаскивать с улицы всякий мусор, Урбан сумел протащить домой засохший прутик и столкнул им высоко поставленные пробки. Прутик потом мама нашла и пообещала отходить этим прутиком по попке. Это она просто пугает, нельзя же грязным прутом по чистой попке. Зато добытые предохранители Урбан спрятал в сейф, где их никто и никогда не найдет.

Сейф был устроен в Чебурашке. На Новый год Урбану подарили электрочебурашку. Если как следует нажать ему на пузико, Чебурашка принимался петь, что он был когда-то безымянной игрушкой. На следующий день Чебурашка замолк. Мама очень сердилась: «Подарили вещь, так ему непременно надо сломать».

Урбан стоял с виноватым видом, уставившись в угол, но в глубине души радовался. Простенькому механизму, вытащенному из Чебурашки, он мгновенно нашел достойное применение, а в освободившемся объеме можно было спрятать что-то особо ценное. Самым ценным оказались фарфоровые пробки со всей прилагающейся к ним начинкой.

Теперь можно было приняться за главное.

Спички, как известно, детям не игрушки. А если не для игры, а для дела?

Спички лежали высоко-высоко над плитой на вытяжном колпаке, а прутик, с помощью которого были добыты пробки, к несчастью, погиб в мусоропроводе. Зато зажигалки мама разбрасывала по всей квартире, газовые и бензиновые, они валялись на подоконнике и на лоджии, на туалетном столике и на кухне, а в сумочке так даже три штуки. В сумочку, конечно, Урбан не залезал, в мамину сумочку лазают только воришки. А остальные зажигалки были в полном его распоряжении. Конечно, трогать их запрещалось строго-настрого, но Урбан отлично различал, что запрещается на самом деле, а что всего лишь строго-настрого. Если вдуматься, мама запрещала вообще все, так что и жить было нельзя. Даже дышать, если воздух прохладный, смертельно опасно. Тому, кто дышит открытым ртом, грозит воспаление легких. Урбану дозволено только стоять в углу, но в носу при этом не ковырять.

А жить хочется… значит, некоторыми запретами можно пренебречь.

Зажигалка прибор сложный, не чета спичкам. Чего стоит одно только кресало.

Первый блин вышел комом, хотя ни взрыва, ни пожара не случилось: за этим Урбан следил не строго-настрого, а как следует. Хотя дыму он напустил тоже как следует. Пришлось открывать дверь на лоджию и проветривать комнату. Но запах все равно остался. Что сказала мама, лучше не знать. Она не говорила – она стонала, представляя, какой ужас натворил непослушный сын.

– Кто тебе позволил одному выходить на лоджию? Это смертельно опасно! Ты мог упасть с третьего этажа и разбиться насмерть! И вообще, что ты забыл на лоджии?

– Я хотел посмотреть, откуда идет дым.

– Кошмар! – мама сжала ладонями виски. – Этот ребенок хочет свести меня в могилу! А если бы там был пожар? Ведь ты бы сгорел сам и сжег всю квартиру!

«Если бы на втором этаже был пожар, я бы погиб, задохнувшись в дыму», – хотел сказать Урбан, но промолчал, памятуя, что молчание золото, которого ему очень не хватало для работы. У мамы было полно золота: цепочки, серьги, колечки, кулончики… Они хранились в шкатулке на туалетном столике, но хватать мамины золотые украшения… так поступает уже не воришка, а настоящий вор. Придется обходиться без золота. В принципе золото можно заменить медью или гадолинием. Где берут гадолиний, Урбан не знал: в книжках, которые иногда дарили мамины подруги и родственники, об этом не говорилось ни слова.

Мама книг не покупала ни себе, ни тем более Урбану. Лишь однажды купила пару комиксов, которые поначалу называла на модный манер виммельбухами. Где она разжилась этим словесным монстром, мама сама не могла сказать, там более что через день она уродское слово забыла и говорила просто «книжечка».

Когда в доме появлялись книжки, мама была недовольна.

– Что ты ему это даришь? – недоумевала она. – Ему же четырех лет не исполнилось, он читать не умеет.

«Умею», – хотел сказать Урбан, но промолчал, поскольку молчание – золото, а в ту пору он еще надеялся золотом разжиться.

– Что ты, он же умный мальчик, – возражала знакомая.

– Ежели какую пакость матери учинить, так он умный, – возражала мама, – а в остальном – дурачок дурачком.

– Ну, зачем же так? – Доброй тете очень хотелось похвалить Урбана. – Вот мы сейчас почитаем книжку… Урбик, скажи, что тут нарисовано?