Звёзды ещё горят

Оставшуюся работу они проделали в тишине. Стелла вдруг разучилась придумывать темы для разговора, а любая, приходившая на ум, казалась неуместной, да и Марк не выглядел как человек, желающий понапрасну трепаться. Наверное, он тоже устал и решил поскорее закончить сегодняшний день. Стелла бы с ним согласилась, но беспокойство, сомнения и недосказанности не останутся в этом дне, они перейдут в следующий, потом в другой, третий и так будут тащиться за ней тяжким грузом, отягощая каждый день.

Когда последняя игрушка была устроена на своём месте, ребята горделиво оглядели свою работу. Кафетерий и правда преобразился во что-то чудесное, яркое и волшебное. Каждая деталь шёпотом обещала светлое, радостное и надёжное будущее. Наполняла утомлённые души надеждой, верой в сказку. Именно так, как и говорила Олеся.

– Это всё из-за папы, – неожиданно для них обоих начала Стелла, когда они решили перед возвращением в общежитие выпить по кружке чая. В этот раз Марк не перепутал их, и сахар достался только ему. – Нет, не правильно. Не из-за него, но… Чёрт.

Она раздражённо вздохнула, взъерошив растрепавшиеся светлые волосы. Мысли никак не собирались в логичные, осмысленные предложения. Взволнованное, испуганное откровенностью сердце только мешало размышлять. Заставляло сомневаться. Стелле хотелось отступить и не рассказывать, и Марк только понимающе улыбнулся.

– Всё хорошо, – сказал он. – Ты ничего не обязана мне объяснять. Конечно, у тебя есть причины. Я понимаю.

– Нет, не понимаешь, потому что даже я не совсем понимаю! – сорвалась она, откинувшись на мягкую спинку дивана. Марк больше ничего не сказал, выжидал, пока Стелла соберётся и справится со своими чувствами. – Я хочу, чтобы ты знал, что у меня есть свои проблемы, из-за которых я такая. Может, я и создаю впечатление крутой и сообразительной, но на деле слабая и запутавшаяся. У меня просто не получается отпустить произошедшее!

– Что случилось в прошлом году?

Его пальцы размеренно постукивали по фарфору кружки. Взгляд был открыт, устремлён на неё. Голос звучал мягко, тепло.

– Мне кажется, я ещё ни разу не говорила об этом вслух, – растерянно заметила Стелла, взглянув на дрожащий в её кружке чай. От него пахло лавандой. – Маша говорила, что я изменилась. Наверное, она права. И дело не только в том, что я не смеюсь и не улыбаюсь, но и в том, что теперь я чутко чувствую расстояние между мной и теми, кто мне дорог. Наверное, я сама его устанавливаю. Мне страшно, что кто-то из близких снова пострадает, а я не смогу это пережить.

– И ты считаешь себя эгоистичной и слабой, потому что пытаешься уберечь своё сердце?

– Может быть.

– Стелла, – Марк протянул к ней руку и нежно скользнул кончиком пальца по костяшкам, будто спрашивая разрешения. От этого жеста защемило в груди, она поджала губу и позволила ему осторожно сжать её руку. – Что плохого в том, чтобы заботиться о себе? Любить себя? Уважать свои чувства? Знать свои слабости и искать способы защитить себя? Я думаю, порой мы забываем заботиться именно о себе. Нас самих для себя как будто не существует. Мы привыкли думать, что больно другим, а не о том, что мы тоже страдаем, ломаемся из-за чужих и собственных слов.

– Остальные не виноваты, что у меня проблемы.

Марк улыбнулся, мягко поглаживая её кожу размеренными движениями.

– Не виноваты, да, но и ты не виновата в том, что тебе больно, что ты сломлена, что твои раны заживают дольше, чем у других. Здесь в целом нет виноватых.

Дыхание перехватило. До режущей боли завязало горло, сдавило его всеми смешавшимися чувствами, рвущимися наружу. Их слишком много, чтобы разобраться, понять их, услышать каждое. Стелле так давно хотелось услышать от кого-то, что она не виновата, что у неё есть право на то, какая она, что с ней всё нормально в пределах её жизни. Это так мало, но при этом неоценимо важно.

– Это помогло тебе справиться с травлей? – вдруг осевшим голосом спросила она и увидела, как что-то дрогнуло на лице юноши. Его пальцы на мгновение замерли. – Ты решил для себя, что виноватых там нет. Так проще, разве нет?

Марк ответил не сразу, но, когда начал говорить, Стелла поняла, что и его раны всё ещё заживают, хоть уже и не так сильно напоминают о себе.

– Вина, Стелла, обида – это паразиты. Они отравляют душу хуже, чем вызвавшие их события. Мне и правда проще было принять факт того, что в той ситуации виноватых нет, что я не держу обиды на тех детей. У каждого из них были причины, проблемы, и они просто избрали ужасный, жестокий путь их решить, – он пожал плечами, продолжая поглаживать её пальцы, точно это и его успокаивало. – Знаешь, я много думал о том, как правильно, как справедливо. Кто должен понести наказание? Что я должен сделать, чтобы отомстить и исцелиться? Где пролегает черта справедливости и самодурства? Я искал правильное решение. Сейчас же думаю, что правильного нет. Есть то, которое поможет лично тебе. Мне помогло прощение. Вот и всё.

Он вздохнул, склонил голову и покрепче сжал её руку.

– За что ты хочешь простить себя?