Звезды и ведьмы (СИ)

   Приглядевшись ко мне, Нина с жалостью воскликнула:

  - Славик, да ты же весь "горишь"! У тебя температура? Тебе нехорошо?

  - Нехорошо, - коротко ответил я, продолжая безвольно сидеть в прихожей на стуле, на который уселся, чтобы снять обувь.

  - А откуда у тебя кольцо на мизинце? - заметив, с негодованием спросила Татьяна.

  - Нашёл, - с трудом ворочая языком, ответил я.

  - А носишь зачем? - сердито спросила Татьяна.

   - На удачу, - ответил я, глядя на сестер безжизненным взглядом.

  - Славик, у тебя голова сильно болит? - Не выдержав тяжести этой сцены, первой "дрогнула" Нина, - хочешь, а тебе таблетку принесу?

  - Хочу, - сказал я, и, как был, в обуви, прошел в свою комнату.

   Несмотря на то, что я лег на кровать и прикрыл уши подушкой, все равно слышал, как сестры обсуждают меня. Татьяна ехидничала в мой адрес, а Нина оправдывала. Говорила, что я никакой не "самец", а жертва охотницы за простаками. Которая заставила бесплатно на себя работать, причем обоих. И что теперь я страдаю не от любви, а от того, что у меня открылись глаза на мое неприглядное положение. Ничего не поделаешь, так происходит взросление. Я перехожу на следующую ступень, из юноши становлюсь мужчиной.

   Самое обидное в речи Нины было то, что она всё говорила правильно.

   ГЛАВА 52.

   Для меня действительно начался новый этап биографии, я полностью изменился. Если раньше я мог лишний часок поспать, или провести вечер с приятелями, то теперь завел ежедневник, в котором учет времени шел поминутно.

   Я налег на учебу так, что преподаватели мною гордились, и через полгода уже не Олег помогал мне делать задания, а я ему. Так же я обратил внимание на наше предприятие. Я изготовил превосходный сайт, и стал убеждать сестер, что нужно щедро платить за его продвижение. Это вызвало у нас массу разногласий: все же мы жутко экономили, а тут пришлось "затянуть пояса" еще больше. Но я оказался прав. Именно благодаря сайту мы стали участвовать в государственных тендерах, и вышли на совершенно другой финансовый уровень.

   Пожалуй, единственное, что во мне не изменилось - это отношение к Насте. Я по-прежнему любил ее, и все, что я делал, было, так или иначе связанно с ней. Ведь я не сомневался, что из Китая она обязательно вернется, и будет танцевать в Большом.

   Мечтая о том моменте, когда вновь увижу ее, я задавал себе вопрос: а в каком качестве? Простым инженером с мизерной зарплатой? Внутренний голос подсказывал мне, что это не вариант. Если я хочу обнимать Настю, и на правах мужа, мне следует очень-очень постараться.

   Однако отсутствие известий о ней переносилось мною тяжело. В самый разгар учебы или работы меня неожиданно охватывала такая тоска, что хотелось напиться "до поросячьего визга", вместе со "всегда готовым" Игорем Витальевичем. А затем, все равно с кем, подраться, чтобы боль физическая затмила душевные страдания.

   Конечно, я так не поступал. Я находил утешение в том, что часто ходил в Мосфильм, и стоял площади, где впервые увидел её. Память услужливо возвращала мне сцену с танцующими балеринами, и я опять смотрел на высокие, наполненные радостью, прыжки Насти. Ставши от этого счастливым, я шёл той дорогой, по которой мы тогда шли, и шепотом повторял слова нашего разговора. Оказавшись возле Бережковского моста, останавливался на набережной, там, где Настя впервые поцеловала меня, и бросал в реку букет. И долго смотрел, ожидая, пока вода не "заберет" цветы, как это было с ее фотографией.

   Я оформился в театр ночным электриком (сказал сестрам, что ради денег и лучшего контроля над Игорем Витальевичем). А фактически для того, чтобы приходить в верхний репетиционный зал и ложится на пол, доски которого, казалось, хранят тепло её тела. Таким образом я вспоминал Настю: как она двигалась на фоне ночного неба, а затем любила меня здесь.

   Я разыскал на складе реквизита "тот самый" канделябр. Мне хотелось выяснить, что на самом деле произошло, когда Настя "превратилась" в световые нити и " вышла" в открытый космос. Поскольку она уехала в Китай, у меня возникло подозрение, что случившееся как-то связанно с нелегальными ароматическими свечами. Может быть, китайские "товарищи" подарили их Насте, чтобы таким способом расположить к себе нужную им балерину?

   Несмотря на правдоподобность, версия не нравилась мне тем, что ставила под сомнение её чувства. Выходило, что я был лишь подходящей кандидатурой для ее "крутой" прощальной вечеринки. Ведь оставляя мне колечко, она назвала меня не любимым, а "любимым другом"! Есть ли разница? Или нет? Что думать по этому поводу?

   Желая узнать истину, я стал искать остатки ароматических свечей на канделябре. И хоть ничего не нашел, однако узнал, что он ровесник театра. И заметил на нем любопытную гравировку, хорошо различимую только при ярком свете.

   Это была хорошо известная мне "космологическая" тема, та же, что и на напольных часах Марины Юрьевны. Сделанное открытие поразило меня. Я сразу направился к Игорю Витальевичу, справедливо считая, что человек с его эрудицией должен что-то знать о странных рисунках на канделябре, и часах в собственной квартире.