Звезды на росстани

— Надеюсь, вы не считаете, что нам, нефтеречинцам, пришла в голову пустая блажь? — членораздельно проговорил он каждое слово.

— Вы правы. Я так не считаю. Потому я и приехал, чтобы на месте установить, можно ли открывать училище прямо сейчас, немедленно. Чтобы после моего визита можно было давать объявление о приеме учащихся. Или теперь же взяться за неотложные дела, без которых училища не открываются.

— Можно! Нужно! Сейчас прямо, немедленно! Я третий месяц долблю это каждому, от кого зависит открытие профессионального училища. — Балтин заскрипел стулом, вышел из-за стола, крепко сложенный, высокий, выше меня, начал выхаживать по кабинету крупным шагом. Казалось, вот-вот чертыхнется, оттого что простые истины до иных людей не доходят.

— Ведь был же от вас человек. К тому же, насколько я понял, он был ответственным лицом. Почему, зачем понадобилось еще кого-то посылать в разведку, дополнительно? А? Это я вас спрашиваю, Юрий Иванович!

Как будто собственное желание привело меня в этот город! Но что мне ему отвечать? Ведь в переводе на житейский язык его слова означают: на кой черт ты сюда, дорогой товарищ, приперся? Откровенность, прямо скажем, завидная. Да — нечего делать — надо и отвечать.

— Конечно, я не затем приехал, чтобы свидетельствовать одно почтение. К тому же, вопрос об открытии училища… Вам известно, что не я его загнал в тупик.

Какой-то не такой получается разговор. Крепость лбов, что ли, испытываем? А кому они нужны, наши крепкие лбы, если решили договориться всерьез?

— Так, что же, я у вас, у профтехобразования, милости прошу, что ли?! Нет, вы подумайте, как глубоки корни нашей бюрократии, если и вы…

Я не прерывал, я выслушал его жаркую тираду. Хоть сам я не желаю походить ни на одного бюрократа, все же правда в словах Балтина о бюрократии задевала меня за живое. Что ни говори, приехал-то я с определенным уже намерением — помешать, не допустить открытия, поскольку условия мне известны: бараки. Балтин умный человек, он не мог не заметить, что приехал я с уже готовым мнением. Может, мне не с того надо было все начинать? Скажем, с выяснения обстоятельств, с объяснений: почему бараки? Да стать при этом выше ведомственных интересов? Кто знает границу, где кончаются справедливые требования и начинаются одни рогатки с препонами? Я не встал вместе с Балтиным, как, возможно, требовала психология, я сидел в кресле перед его столом и опирался для удобства о подлокотники. Словно сжатая пружина внутри держала всего меня в напряжении. Все-таки есть в его словах, в тоне голоса, во внешнем облике что-то такое, что делает неудобным мое положение. Оба мы решаем государственную задачу, но отчего же мое положение неудобно, а его — удобно? Нет, надо говорить обстоятельно.

— Сергей Петрович, — обратился я с невозмутимым спокойствием. — Вы не личный вопрос решаете. Государственный. Понятно ваше желание — положительно и поскорей решить дело. И, пожалуйста, не думайте, что после той полномочной персоны к вам прибыла теперь неведомая какая-то мелкая сошка, от которой ничего не зависит. Я располагаю полномочиями и решить вопрос положительно, и отложить его на неопределенное время. И вы должны были заметить, если наблюдательны, что начинаю не с акта, которым все было бы перечеркнуто сразу, а со встречи с вами. Так готовы ли вы к разговору деловому, без мелких шпилек и без упреков?

Я перевел дух от длинного выступления.

Молча смотрел он на меня какое-то время. Кажется, теплел взгляд, появился и намек на улыбку, во всяком случае, я показался ему в конце концов вполне подходящим лицом для полномочного представителя. Он открыл двери, позвал секретаршу:

— Зина, пожалуйста, попроси Мансура Давлетовича.

Невысокого роста мужчина, расчесывая на ходу вьющиеся волосы, вошел в кабинет и, представившись мне, незнакомому, устроился в кресле, напротив меня.

— Мы с вами должны сейчас убедить приехавшего вот товарища, товарища Соболева, в том, что сможем обеспечить учащихся всем необходимым, что училище можно открывать уже сегодня.

— Ну, в чем же дело? Нам нужны кадры, а условия — пусть смотрит: покажем все, что имеем.

— Так и сделаем. Все сделаем, что в таких случаях полагается. Но, скажу прямо: условия мы знаем. Неважные условия, временные. И, если не появилось нового, более веского аргумента для немедленного открытия, считайте, что открыто училище не будет.

Никто не ответил на мой выпад, тишина, однако, установилась тревожная. Но вот он, Балтин поднял руку, как бы прося слово на уроке чистописания. Шутник. Значит, все же успокоился. Ну-ка, что он хочет заявить предварительно?

— Юрий Иванович, давайте уточним одно обстоятельство. Так называемые переговоры у нас начинаются с различных ведомственных интересов. Так не законный ли тут вопрос: а судьи кто? За кем будет последнее слово? Не пригласить ли в качестве арбитра представителя горкома, а? Как думаете? Или туда прямо подъехать со своей дискуссией?

Я не мог не улыбнуться маленькой хитрости Балтина.

— Одни у нас с вами интересы, арбитр не понадобится.