Звезды над нами

Он не понимал, что это значит.

— Хорошая работа… альфа.

Живот скрутило, но королева уже махнула рукой, чтобы тело убрали. Схватки продолжились, и Зед заковылял прочь, к своей стае. Слова королевы неслись за ним, как перезвон колокольчика.

«Хорошая работа, альфа».

Он убил Брока и по законам стаи занял его место. Стал новым альфой.

Зед остановился перед братьями по стае. Никто из них, казалось, не был удивлен словами королевы. Они все знали, что так будет — с того момента, как Брок упал на землю.

Он смотрел на них, и каждый ударил кулаком в грудь: молчаливый знак уважения. Молчаливое признание его победы. Даже брат отсалютовал ему, но в этом жесте была и горечь. Он один был разозлен успехом Зеда.

Зед дважды кивнул: раз, принимая выказанное уважение, и раз — своему брату, чтобы Рэн знал, он видел его разочарование.

Он прошел мимо них и направился к казармам. Его не волновало, разозлится ли Джаэль, распространятся ли слухи о его дерзости по всей Луне к тому моменту, как он вернется.

Он знал, что благодаря ему королева выберет стаю Джаэля для выполнения миссии. Они станут ее особыми, самыми ценными солдатами.

Их тела больше не будут подвергаться манипуляциям.

Этим убийством он гарантировал, что она никогда не превратит его в монстра.

Он знал это так же точно, как и то, что где-то на поверхности наступает долгий, долгий день.

Карсвелл Торн. Руководство везунчика

Карсвелл намочил расческу под краном и пригладил волосы на затылке; спереди они топорщились как надо. Бутс сидела на тумбочке, следя за ним желтыми блестящими глазами, и громко мурлыкала, хотя он уже минут десять, как перестал ее гладить.

— Сегодняшняя цель, — сказал он, обращаясь к кошке, а может, и к зеркалу, — восемнадцать юнивов. Как думаешь, получится?

Кошка моргнула, продолжая мурлыкать и обвив лапы хвостом. Карсвелл выключил воду и положил расческу.

— Никогда не зарабатывал так много за один перерыв на ланч, — сказал он, просовывая голову в петлю тонкого синего галстука и затягивая на шее узел. — Еще восемнадцать юнивов, и у нас будет уже полторы тысячи. А это значит, — он отвернул воротник рубашки, — что банк проапгрейдит мой аккаунт до «юного профессионала» и на два процента увеличит ежемесячные выплаты. На этом уровне, согласно моему пятилетнему плану, мы будем стричь капусту почти шестнадцать недель.

Карсвелл потянулся за зажимом для галстука, который лежал на маленьком хрустальном блюдце рядом с раковиной.

Когда приходится носить школьную форму, личные вкусы можно проявлять только в выборе аксессуаров, и то не самых заметных. Среди девочек это вызвало моду на небольшие драгоценные камни на туфлях, а среди мальчиков — на дорогущие серьги-гвоздики с бриллиантами. Но у Карсвелла был только этот зажим для галстука, ради которого он опустошил свои (а не родительские) сбережения, поскольку знал: мать будет настаивать на чем-нибудь изысканном — она ведь дизайнер. Так что его аксессуар был не таким уж дорогим.

Крошечный стальной зажим, стоимостью всего в три юнива, стал его визитной карточкой.

Крошечный космический корабль «Рапунцель-214».

Как он и предполагал, мать возненавидела этот зажим, как только увидела — недели через две после покупки.

— Дорогой, — сказала она мягким тоном, в котором звучали оскорбительно снисходительные нотки, — у Тиффани есть целый набор космических аксессуаров. Почему бы нам не зайти туда после школы? Выберешь что-нибудь… стоящее. Скоростной шаттл или, может быть, один из тех винтажных кораблей, которые нравились тебе раньше? Помнишь все эти постеры, которые ты вешал на стены, когда был маленьким?

— Мне нравится «Рапунцель», мам.

Она скривилась.

— О, звезды! И что же это такое?

— Грузовое судно, — сказал отец. — Военное, не так ли, сын?

— Да, сэр.

— Грузовое судно! — Мать раздраженно уперла руки в бока. — Ради всего святого, зачем тебе зажим для галстука в виде грузового судна?

— Не знаю. — Карсвелл пожал плечами. — Он мне просто нравится.

И это была правда.

«Рапунцель» была огромной, как кит, и гладкой, как акула, и это тоже ему нравилось. А еще что-то особенно привлекательное было в рабочем корабле. Не роскошном, не нарядном, не шикарном. Не похожем на все, что покупали ему родители.

Он был просто… полезен.

— Ну, как я выгляжу? — спросил он, почесывая Бутс за ухом. — Достаточно ли я презентабелен?

Кошка склонила голову и замурлыкала громче.

Схватив серый форменный пиджак, висевший на ручке двери, он пошел вниз. Родители сидели за столом для завтраков (в соседней комнате был еще один стол — для официальных обедов), уставившись в портскрины, а Джанетт, одна из горничных, подливала им кофе в чашки (для матери — с двумя кусочками сахара).

— Доброе утро, молодой капитан, — сказала Джанетт, отодвигая от стола его стул.

— Не называй его так, — распорядился отец Карсвелла, не отрываясь от портскрина. — Будешь называть его «капитаном», когда он это заслужит.

Джанетт подмигнула Карсвеллу, забирая у него пиджак и вешая на спинку стула.

Карсвелл улыбнулся в ответ и сел.

— Доброе утро, Джанетт.