Звезды смотрят вниз

Г а р р и  Н э д ж е н т. Господин председатель, мне остается сказать немного. Я намерен поднять в палате общин вопрос о пересмотре всего закона о копях, в которых имеется вода. Это не первый случай затопления. Были и раньше такие же случаи, когда погибало множество людей, и при этом шахтовладельцы также ссылались на отсутствие необходимых планов. Я должен еще раз указать на всю серьезность данного вопроса. Если мы хотим добиться безопасности в наших шахтах, то давно пора сделать что-нибудь для этого. Всем нам известны случаи, когда владельцы копей проявляют беспечность, я даже сказал бы – нечто худшее, чем беспечность, предпринимая разработку под землей у самого целика, если в перспективе имеется добыча выгодного для них угля. Такая ненормальность неизбежно связана с системой частной собственности. Даже в благополучные годы в копях нашей страны насчитывается в среднем четыре смертных случая в день в течение круглого года в триста шестьдесят пять дней. Вы только подумайте: каждые шесть часов гибнет человек, каждые три минуты – несчастный случай. Нас здесь обвиняли в резкости. Я прошу вас понять, что меня интересует не столько результат данного единичного случая, сколько общий результат – достижение безопасности в копях. Мы вынуждены пользоваться такими случаями, как этот, в целях агитации за лучшие условия работы и более благоприятные законы, потому что только тогда, когда происходят подобные несчастья, нам уделяется некоторое внимание. Так называемый «прогресс в угольной промышленности», вместо того чтобы принести с собой уменьшение количества смертных и несчастных случаев, увеличил количество тех и других. И мы глубоко убеждены, что до тех пор, пока будет существовать экономическая система, основанная на частном владении, люди будут гибнуть напрасно. Это все, что я хотел сказать сейчас, сэр.

С у д ь я (отрывисто). В таком случае мне остается объявить расследование законченным. Но предварительно я хочу поблагодарить всех, кто принял в нем участие. Я хотел бы также выразить сочувствие осиротевшим семьям, в особенности родным тех десяти человек, тела которых до сих пор не извлечены из шахты. В заключение поздравляю мистера Ричарда Барраса, делавшего геройские усилия спасти погребенных внизу людей, и прошу немедленно занести в протокол, что, на основании всего здесь высказанного, он выйдет из зала суда без единого пятна на своей репутации.

По залу пронесся шепот, глубокий вздох облегчения. Когда судья встал, поднялся грохот стульев, взволнованное жужжание голосов. Двойные двери в глубине распахнулись, и зал быстро пустел. Когда Баррас и Артур вышли на ступени подъезда, полковник Гэскойн и другие пробрались к ним с поздравлениями. Прокричали даже негромкое «ура». Вокруг Барраса толпилось все больше людей, жаждавших пожать ему руку. А Баррас стоял на верхней ступеньке (немного впереди Артура, все еще мертвенно-бледного), без шляпы, слегка покраснев, выпрямив плечи. Он, казалось, не торопился скрыться от лучей своей славы. Он оглядывался направо и налево и победоносно, с выражением торжествующей добродетели, пожимал каждую протянутую ему руку. Его волнение словно передалось ожидавшей снаружи толпе. Снова загремело «ура», потом в третий раз, все громче и громче. Глубоко удовлетворенный, Баррас стал медленно спускаться по ступеням, все еще с непокрытой головой, а за ним – Гэскойн, Линтон Роско, Бэннерман, Армстронг, Дженнингс и позади всех Артур.

Толпа почтительно расступалась перед группой столь видных людей. Баррас впереди всех зашагал через улицу; высоко подняв голову, он жадно высматривал в толпе знакомые лица, ловил льстивые приветствия, важно бросал тому и другому какое-нибудь замечание, чувствуя, что теперь настроение толпы изменилось в его пользу, в пользу человека, вышедшего из зала суда без единого пятна на репутации, человека, не замаранного грязью, которой его забрасывали; в ушах еще звучали последние слова судьи о «подлинно геройских усилиях спасти погребенных в шахте».

Возвращение в «Холм» превратилось как бы в триумфальное шествие.

Между тем в зале суда Дэвид не двигался с места, прислушиваясь к крикам «ура», к тяжелому топоту ног снаружи и тупо разглядывая запотевшие стены, мух, жужжавших на грязных оконных стеклах.

Но постепенно к нему возвращалось присутствие духа. Что пользы отчаиваться? Этим горю не поможешь.

Чье-то прикосновение к его плечу заставило Дэвида медленно обернуться. Подле него в опустевшем зале стоял Гарри Нэджент.

Он сказал ласково:

– Ну, вот и кончилось все.

– Да.

Внимательно всматриваясь в безучастное лицо Дэвида, Нэджент присел рядом с ним:

– Неужели вы ожидали чего-нибудь другого?

– Да. – Дэвид, видимо, серьезно обдумывал то, что хотел сказать. – Да, я от суда ожидал справедливости. Я знаю, что Баррас заслуживает осуждения. Его следовало наказать. А вместо этого его восхваляют, кричат «ура» и отпускают его домой.

– Не принимайте это так близко к сердцу.

– Не во мне тут дело. Я-то что? Со мной ничего не случилось. Но другие…