Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

Дальняя дверь в гостиную с шумом отворилась. На пороге появилось целое представительство, одни дети: кроме уже знакомых ему отроков, девушка в кожаных брюках, два по пояс голых белобрысых мальчугана лет пяти-семи, а за ними вышагивал на деревянных костылях молодой худощавый инвалид. Инвалид был самым старшим из всех. Он чему-то восторженно улыбался. Полураздетые мальчуганы ринулись к дивану. Смущенно косясь на гостя, они принялись выколачивать из подушек пыль. Старший из тех двоих, что выходили встретить гостя у ворот, успел накинуть на плечи щегольской домашний сюртучок с атласным воротником. Он во второй раз извинился за опоздание родителей, но на этот раз с некоторым чином:

— Мама только что звонила опять и просила развлечь вас чем-нибудь, она скоро приедет. Выпить чего-нибудь не желаете?

Петр поблагодарил, отказался и уединенно расположился с краю на диване.

Сплошной гам, минуту назад доносившийся из верхних комнат, стоял теперь в самой гостиной. Из столовой, на пороге которой только что появилась вся делегация, кто-то душераздирающе закричал: «Папа! Папа!..»

— Заткнись! Папы нету дома! — отвечал, имитируя крик, один из малышей.

Вопли повторялись. Один из полураздетых мальчишек схватил что-то с пола и с драчливой прытью ринулся в столовую — никак, хотел учинить над кричавшим расправу.

Но пронзительный голос принадлежал, как оказалось, серому габонскому попугаю. Попугай утих только тогда, когда его выпустили из большой железной клетки. Перескакивая со шкафа на шкаф, он влетел в гостиную и, усевшись на книжные полки, с каким-то осмысленным видом стал грызть кусок булки, поднося ее к загнутому клюву правой лапкой, очень напоминавшей куриную.

Когда процессия удалилась, один из полуголых мальчуганов, осмелев, спросил:

— А вы кто?

— Я Вертягин, — ответил Петр и, нахмурив брови, добродушно пожал плечами.

— Такого имени не бывает, — сказал мальчуган.

— На что поспорим?

Братья недоверчиво замерли, переглянулись, а затем разум, или попросту страх что-нибудь наобум проспорить, взял верх.

— Марципанчик не хотите? — предложил, ломаясь, младший.

— Я не знаю, что это такое, — ответил Петр.

— Из шоколада, как конфеты.

— С орехами?

— С орехами, — преданно кивнул малыш.

— Если из шоколада, то хочу, — сказал Петр.

— Ну конечно! Держи карман шире… — бросил старший, кого-то пародируя, и, поюлив на месте как ошалелый, полетел к выходу, выгребая на бегу из карманов конфеты и набивая ими рот.

— Леон! — завопил младший пронзительным голосом; шмыгнув к боковому выходу, мальчуган приоткрыл дверь, высунулся в коридор и продолжал во всё горло звать на помощь: — Леон! Этот жмот опять всю пачку захапал! Леон!

Не дозвавшись, мальчуган выскочил за дверь, и оттуда доносились звуки потасовки, визг, опять крики, обращенные к какому-то Леону. Вернувшись в слезах, задыхаясь от обиды, младший пролетел через гостиную, вскочил с ногами в кресло и звонко икнул на всю комнату.

— Что, опять взялись за дележ, молокососы? — раздался глухой мужской басок.

На пороге комнаты вырос силуэт мужчины лет тридцати пяти. Он был плечист, на нем были байковые спортивные штаны, на ногах какие-то массажные, не то банные шлепанцы из прозрачной пластмассы.

Не обращая на гостя внимания — в полумраке диванной его, наверное, просто не было видно, — вошедший обвел взглядом комнату и, видимо, не мог найти того, кого искал.

Мальчуган, забившийся в кресло, всхлипнул и тем самым себя обнаружил.

Плечистый здоровяк засучил рукава и проговорил:

— Опять тебе баню устроили, хлюпик? Я ж тебе объяснял, как надо обороняться. Правым кулаком и под дых…

— Это он! Этот кощей! — гнусаво прокричал мальчуган. — Это он начал! Я просто хотел…

— Индюк тоже хотел, да в суп попал. А ну-ка подъем, и марш макароны лопать, пока я…

Не успел он договорить, как малыш, зная, по всему, цену угрозам, сорвался с места и, вжав голову в плечи, выбежал в столовую.

В следующий миг тип в шлепанцах заметил, что на диване сидит кто-то незнакомый, и смутился:

— Здравствуйте… — промямлил он и странно вытянулся по швам. — Меня зовут Леон.

Только в этот миг догадавшись, что перед ним легионер, Петр на миг опешил. Возраст парня не совпадал с заочным описанием. А затем он всё же осознал, что в глубине души ожидал увидеть легионера другим.

Поднявшись с дивана, Петр прошагал навстречу и протянул руку. Мольтаверн стиснул его ладонь железной хваткой и, шмыгнув, растерянно уставился в пол.

— Сколько же вас здесь проживает? — спросил Петр, глядя на Мольтаверна с приветливым любопытством. — Детей, я имею в виду?

— Семь… Или восемь, — ответил тот. — Почему вы сидите без света? — Он нащупал слева от себя выключатель и включил хрустальную люстру, свисавшую с потолка по центру комнаты.

— Так, стало быть, это вы, — сказал Петр. — Что ж, давайте сразу и обсудим. Я ненадолго.

Легионер кивнул и, казалось, оробел, затем опустился в предложенное ему кресло. Разглядывая друг друга, они говорили несколько минут.