Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

Квартира, снятая Луизой на Аллезии, находилась на затерянной среди переулков, но всё же шумноватой улице. Отвесная стена высоких зданий, наглухо запечатанные ставнями окна на всём бельэтаже, вдоль всей улочки, высокие подъезды и несомненно хороший вид на город, открывающийся с верхних этажей, а кроме того, манящая меланхоличность по-осеннему безлюдных тротуаров и даже нетипичная для парижских улиц чистота, — квартал не производил впечатления третьеразрядного, каким Петр его себе представлял.

Но он действительно плохо знал этот район, и когда вечером в понедельник решил нанести Луизе нежданный визит, почему-то убедив себя в том, что застанет ее дома, то он попросту запутался в лабиринте незнакомых улиц, которые оказались еще и переполнены машинами. Пытаясь вырулить на нужный перекресток, он кружил по всему кварталу, но попасть на нужное пересечение улиц так и не смог, поскольку всюду увлекала за собой круговерть одностороннего движения. В конце концов машину пришлось оставить в одном из соседних переулков.

Вымытые дождем тротуары отсвечивали радужным масляным блеском. Над городом едва начинало вечереть, но свет уличных вывесок и витрин магазинов повсюду был включен. За перекрестком жизнь и вовсе била ключом. Тротуары здесь становились узкими, а улицы оказались настолько людными, что с трудом удавалось разминуться с прохожими, не сходя на проезжую часть, по которой также с трудом продвигался ряд машин. В атмосфере улицы чувствовалась какая-то внутренняя обустроенность, которая создавалась за счет недоступных для постороннего взгляда, но явно не единичных удобств.

На перекрестке подвернулась овощная лавка. Петр купил две грозди винограда, кулек персиков и клубнику. Немного дальше по тротуару он остановился перед цветочным магазином, выбрал букет мелких, наподобие полевых, ромашек с пышной необрезанной зеленью. Продавщица-китаянка унесла букет в магазин, чтобы упаковать его…

Квартира находилась на последнем этаже. Лифта не оказалось. Узкое старинное парадное с колоннами из розового мрамора и лестничный проем выглядели тесными, но опрятными. Крутая, обшитая деревом спиралеобразная лестница была застлана ковровой дорожкой. Стоял едва ощутимый, но приятный запах, напоминавший что-то домашнее: гладкие дубовые перила были натерты воском.

Поднявшись наверх, Петр остановился перед левой дверью, взглянул на часы — было начало девятого — и, почему-то сказав себе, что Луизы дома нет, нажал на кнопку звонка.

За дверью было тихо. Он стал осматриваться вокруг, чтобы выбрать место на лестничной площадке, где можно оставить покупки, хотел уже спускаться, как за дверью послышались шорохи, глухой стук, словно кто-то прошлепал босыми ногами по полу. Дверь распахнулась. На пороге стояла Луиза.

— Пэ! Вот это сюрприз! Ты что здесь делаешь?

На ней были ветхие джинсы с оборванными, не одинаковой длины штанинами и затрапезный голубой пуловер, доходивший до колен. Всё это соответствовало, как Петр догадался, тому самому стандарту, именуемому «гранж», — в этом стиле рядились все ее друзья, да и с недавних пор она сама.

— Прости за вторжение, — сказал он, протягивая пакеты с фруктами. — Не знал, что купить. Осенью нужно есть фрукты… Луиза, нам нужно с тобой поговорить.

Смерив его скептическим взглядом, Луиза взяла пакеты, букет ромашек и, прежде чем исчезнуть внутри квартиры, тихо произнесла:

— Заходи, раз нужно.

Студия выглядела крохотной, но светлой. Мебели в комнате почти не было, не считая красивого орехового секретера с инкрустациями и низкого дивана, заваленного книгами и тряпьем. Всё остальное умещалось разве что на полу: бордовый узорчатый ковер, спальный топчан с множеством расшитых подушек, низкий столик, пара пуфов, белая цветущая азалия в глиняном горшке, стоявшая под окном, и оно было настежь распахнуто во двор. На круглой старинной картонке для шляп громоздился поднос с невымытыми стаканами, а около коробки валялась мужская одежда.

— Хорошо, что всё белое, — сказал Петр, имея в виду стены и продолжая топтаться на входе с портфелем в руках. — С мебелью не густо.

— Ты же знаешь, что я ненавижу мебель… Садись, пожалуйста. Вон туда, если хочешь…

Она смотрела на него с упреком. Но в следующий миг Луиза быстрыми жестами раскидала на лежанке подушки.

Опустив портфель на пол, Петр сел на топчан, поправил задравшиеся брюки, свесил руки между колен и молчал.

— Что тебе дать? После работы наверное полагается стакан чего-нибудь крепкого? — усмехнулась Луиза. — Виски у меня нет, к сожалению.

— Что ты! Ничего не нужно.

— Хочешь красного вина? Бургундское осталось с гулянки.

— Ужасно хочу…