Звёздная пыль в их венах

– Эмброуз хорошо разбирается в людях, – говорит он через пару секунд. – И у меня сложилось впечатление, что Виоли была очень любима женщинами оттуда. Большинство из них знали ее с тех пор, как она родилась, и приложили руку к ее воспитанию. В последний раз они слышали о ней, когда она еще была в Темарине, поэтому они были благодарны Эмброузу за новости о том, что она в безопасности и здорова. А теперь, когда ты исцелила мать Виоли…

– Но они не знают, что это сделала я, – говорит Беатрис.

Мгновение Паскаль молча смотрит на нее.

– Они не знают, как ты ее исцелила, – поправляет он. – Но мое появление спустя несколько часов после чудесного выздоровления этой женщины и то, что я спросил о ее здоровье…

– Они могли решить, что это сделал ты сам, – возражает Беатрис.

– Я селларианец, – говорит он, пожимая плечами. – И Эмброуз тоже. Но они, конечно, знают о нас с тобой, и когда я сегодня уходил, мадам отвела меня в сторону. Ее точные слова: Скажи принцессе Беатрис, что «Алый лепесток» – ее.

Беатрис хмурится, пытаясь осознать эти слова.

– Я знаю, что это ерунда, – говорит Паскаль, неправильно истолковывая молчание Беатрис. – Но они, во всяком случае, от нас не отвернутся.

– Конечно, я не думаю, что отвернутся, – говорит Беатрис, качая головой. – Но ты ошибаешься – это не ерунда.

Паскаль хмурится:

– В смысле? Горстка женщин…

– Горстка куртизанок, – уточняет Беатрис. – И «Алый лепесток» нередко посещают могущественные покровители. Это совсем не ерунда. Это инструмент. Нам просто нужно понять, как им пользоваться.

В ту ночь Беатрис снится, что звезды темнеют, а небо вокруг них светлеет до тех пор, пока все это не превращается в забрызганный кровью белый носовой платок. В этот миг Беатрис просыпается от кашля, однако на этот раз он не сопровождается кровью. Когда кашель прекращается, она смотрит на часы в углу. Уже около трех часов ночи, и в ближайшее время ей не уснуть, так что Беатрис кутается в плащ своей служанки и, на цыпочках выйдя из комнаты, снова спускается в темницу. Ее ноги уже знают дорогу к камере Жизеллы, и на этот раз девушка ее ждет.

– Порошок из этельдейса, – говорит Жизелла без предисловий. Ее темно-карие глаза почти светятся в тусклом свете нескольких свечей.

– Что? – переспрашивает Беатрис.

– Этельдейс, – повторяет Жизелла. – Он растет в Ольховых горах, но, думаю, его можно купить в…

– Я знаю, что такое этельдейс, – перебивает Беатрис. – И да, я могу его достать. Но я не знала, что он ядовит.

– Сам по себе он не ядовит, – говорит Жизелла, вытягивая перед собой ноги и вставая с кровати. – Но я слышала, что если смешать его со звездной пылью, то при попадании в кровь он будет действовать как яд. Конечно, сама я никогда такого не пробовала, но думаю, что ты довольно просто можешь достать звездную пыль.

– Звездная пыль, да. Проблема будет в том, чтобы яд попал в кровь.

Беатрис не уверена, что вообще когда-либо видела, как у императрицы идет кровь. Беатрис почти уверена, что, ударь она мать ножом, лезвие скорее согнется, чем осмелится проткнуть кожу императрицы.

– Я же сказала тебе, что яд должен впитаться через прикосновение.

– То, о чем ты просишь, невозможно. Но помнишь кольцо, которое я позаимствовала, когда мы помогли лорду Савелю сбежать – то, с ядом и иглой? Тебе могло бы пригодиться что-нибудь в таком роде, – предлагает она.

Беатрис фыркает. Ее раздражает, что Жизелла вообще ставит себе в заслугу помощь в спасении лорда Савеля.

– В ту же секунду, когда игла пронзит кожу этого человека, он все поймет, – говорит она. – Кроме того, если бы я собиралась использовать кольцо с ядом, то здесь подошел бы и куда более распространенный его вид. Вот почему я попросила что-нибудь, что можно использовать через прикосновение.

Жизелла поджимает губы.

– Если этот человек вдохнет яд в достаточном количестве, то его частицы попадут в кровоток, – говорит она. – Смерть не наступит мгновенно, но если яд будут вдыхать ежедневно, то все займет куда меньше времени, чем в случае с королем Чезаре. Может, этот человек пользуется пудрой для лица?

Беатрис не отвечает, но чем больше она думает, тем больше все это становится чем-то похожим на план. Получается, она не увидит смерти матери своими глазами. Беатрис не может сказать, рада она этому или нет.

– Я помогу тебе выбраться, когда придет время. Будь готова, – говорит она вместо того, чтобы это признать.

Жизелла поднимает брови.

– Не то чтобы у меня были другие планы, – говорит она. – Ты, видимо, не скажешь мне ничего более конкретного?

Вместо ответа Беатрис отворачивается от Жизеллы и идет к выходу из подземелья.

Беатрис