Звёздная Пыль

– Ага, – кивает Марикета. Нет, она нихрена не в порядке, и все знают об этом – иначе почему бы с самого утра притащились в номер Джейка по первому зову? – Слушайте, дело вот в чём… – Она замолкает на полуслове, не зная, как это сказать, как вообще можно признаться в таком, да в самом деле – это реально самая безумная вещь, которую можно было предположить, и… В мозгах внезапно щёлкает. – Слушайте, – тихо говорит она, – когда я пыталась разобраться в своих воспоминаниях и не могла понять, почему некоторые из них противоречат друг другу, Эмили сказала мне: «Представь самый безумный вариант, который только может быть». И… Тут ведь как, – она снова запинается, и с каждым словом уверенность, что она сумеет всё рассказать, тает, как свечка, – никто же не понимает, почему обо мне нет никаких сведений, будто бы до Ла-Уэрты, – меня не существовало, давай, Марикета, ты сможешь это сделать, – я не… Меня не… Будто до Ла-Уэрты меня вообще не было, – она выпаливает это на одном дыхании и зажмуривается, собственные слова причиняют боль, будто проговаривать всё это вслух – значит, принять окончательно и действительно поверить в правдивость всего этого безумия. – И вся эта ерунда с тем, что я запустила телепорт… Это… Как вы считаете, какой вариант объяснения всего этого будет самым… Самым сумасшедшим?

Мишель шумно выдыхает и качает головой.

– Собрала нас, чтобы поиграть в шарады? – раздражённо спрашивает она.

– Погоди ты, Миш, – Эмили поджимает губы. – Мари, что ты пытаешься сказать?

– Какая, – снова говорит Мари, – самая безумная идея приходит вам на ум? Расскажите мне.

– Что ты тоже из того измерения, – быстро говорит Зара, – что ты жила на Ла-Уэрте всё это время. И каким-то образом оказалась с нами в самолёте.

– Но почему бы тогда… – начинает говорить Радж и осекается, качая головой. О, как я понимаю тебя, друг, у меня тоже пазл нихрена не складывался.

– Почему бы тогда я вела себя так, будто знаю вас? – подсказывает Мари. – Почему никто из вас не удивился?

– Подожди, – качает головой Эстелла, – я вот что вспомнила. Когда мы были на «Дораде», Мишель сказала, что едва помнит, чтобы вы встречались в Хартфилде.

– Ага, – кивает Мари, – потому что на самом деле мы и не встречались.

– Допустим, – раздражённо произносит Зара, – это подтверждает мою теорию, но, блин, я бы знатно охренела, если бы увидела в самолёте незнакомую бабень. Смекаешь?

– Точно, – Мари слабо улыбается, – впрочем, и я не чувствовала, что вижу вас впервые. Я вас знала – ну, всех, кроме Джейка и Эстеллы. И знаете, почему? – не время драматических пауз, но сейчас получается именно одна из них. – Потому что вас знал Диего.

Марикета поднимает глаза на экран, откуда её лучший друг смотрит на неё с недоумением.

– И как это связано? – спрашивает Куинн. – Я совсем запуталась.

– Зара частично права, – тихо отвечает Мари, – я действительно «каким-то образом» оказалась в самолёте. И… Это… Понимаете, когда на крыше «Небожителя» я коснулась кристаллов, у меня было видение. Я общалась с Ваану, и он… Он признался, что… – ну давай уже, и так туману напустила! – Он признался, что это он меня создал. – В звенящей тишине номера не слышно даже вздохов. – Создал меня из… Из… Из фантазии Диего, – Мари резко выдыхает, будто бы это может помочь сохранить самообладание – и, наверное, действительно немного помогает, во всяком случае, до сих пор не разрыдалась, а это уже прогресс. – Диего меня придумал. Точнее, он придумал себе лучшего друга, – лицо молодого человека на экране искажается, – и Ваану ему его дал. Вот так.

Молчание, наступившее после этих слов – «вот так», будто припечатала, будто гвоздь забила, – затягивается на долгие минуты, и Мари кажется, что она снова на родной планете Ваану, где время эфемерно, потому что эти минуты ощущаются целыми часами.

– Это… Многое объясняет, – в конце концов произносит Зара. Спокойно. Будто бы ничего сверхъестественного сейчас не услышала.

– Но твои воспоминания, – замечает Эстелла, – ты рассказывала про свой выпускной. Как подралась с какой-то девчонкой. Ты это и на Ла-Уэрте говорила, и вот в Сент-Луисе, когда мы играли…

– Думаю, это тоже работа Диего, – невесело усмехается Мари, – наверняка мысли о том, какой друг ему нужен, возникли не в последние часы перед отлётом на Ла-Уэрту. Я… Наверное, должна сказать тебе спасибо, – говорит Мари, снова переводя взгляд на экран. – То есть, конечно, в любом случае должна, но это… Ты понимаешь…

Диего кивает, и Мари знает – он действительно понимает. Что-то в его искажённом плохим качеством плазмы лице подсказывает ей, что он хорошо себе представляет, что она сейчас чувствует. И что хочет сказать. В каком-то извращённом смысле она, Мари – часть Диего, так же, как часть Ваану, и это объясняет их глубокую связь. Это не ново, ведь они были связаны всегда, но почему-то так странно думать, что у этой привязанности есть сверхъестественные… межпланетные корни.

– Значит, для того, чтобы восстановить Ваану, – бормочет Куинн, – ты… Ты… Как это вообще произошло?