Звёздный двойник

— Уже расслабился, — заверил я, — спрашивайте, док. Или — свободные ассоциации, если хотите.

— Вы просто представьте, что плывёте, — мягко сказал он. — Двойное ускорение, тяжеловато всё же, верно? Я в полётах обычно стараюсь побольше спать — во сне легче переносить такую тяжесть. Да и кровь при двух g отливает от мозга — спать хочется… Они там снова запускают двигатели. Неплохо бы заснуть… Всем нам будет тяжело… Нужно будет поспать…

Я хотел было посоветовать ему спрятать часы — вдруг выронит и разобьёт, — но вместо этого заснул.

* * *

Проснувшись, я обнаружил в соседнем компенсаторе доктора Чапека.

— Как спалось, юноша? — приветствовал он меня. — До чего надоела мне эта проклятая каталка, вы представить себе не можете! Вот и решил прилечь тут — перераспределить нагрузку.

— А, мы всё ещё идём под двумя?

— Что? О, да. Именно под двумя.

— Извините, я тут отключился… Долго спал?

— О, нет, совсем немного! Как вы себя чувствуете?

— Отлично! Действительно, здорово отдохнул.

— Обычно так и бывает. При повышенном тяготении, я хочу сказать. Ну как, будем смотреть картинки дальше?

— Если вы, док, рекомендуете…

— И прекрасно.

Он дотянулся до выключателя; свет погас. Я вдруг понял, что доктор собирается снова показывать мне марсиан, и приказал себе не паниковать. Ещё я счёл нужным всё время помнить, что их здесь вовсе нет, а изображений пугаться просто смешно. В прошлый раз они просто слишком неожиданно появились.

Стерео действительно показывало марсиан и с Бонфортом, и без. И я обнаружил, что вполне могу смотреть на них без всякого страха или отвращения. Внезапно до меня дошло, что я с удовольствием смотрю на них! Я ахнул от удивления, и доктор Чапек остановил запись.

— Беспокоит?

— Док! Вы… загипнотизировали меня?!

— Э-э… С вашего разрешения…

— Но я же не поддаюсь гипнозу!

— Очень жаль.

— А… а вы всё же ухитрились! Не такой уж я чайник, чтобы не понять. Давайте ещё разок эти кадры — никак не могу поверить…

Он вновь пустил запись. Я смотрел и изумлялся. Марсиане, оказывается, совсем не отвратительны! И не безобразны ничуть — на самом деле они причудливо-грациозны, точь-в-точь китайские пагоды! На людей, конечно, не похожи, но ведь самые привлекательные в мире создания — райские птицы — вообще не имеют ничего общего с людьми!

Теперь я понимал, что ложнолапы их могут быть весьма выразительными, а их будто бы неловкие движения очень напоминают неуклюжее дружелюбие щенка. Теперь я понимал, что всю жизнь видел их в кривом зеркале отвращения и страха.

Конечно, соображал я, надо ещё привыкнуть к их запаху… И тут почувствовал, что изображения… пахнут! Я ни с чем не спутал бы этот запах, но он меня нисколько не раздражал! Даже нравился!

— Доктор, — поспешно спросил я, — в этом аппарате есть синтезатор запахов?

— М-мм… Скорее всего — нет. Ведь мы — на яхте; каждый грамм лишнего веса, знаете…

— Но как же так? Я отчётливо чувствую запах!

— Ах да, — он несколько смутился, — видите ли, юноша, я проделал с вами одну вещь; надеюсь, она не причинит вам неудобств…

— Сэр?..

— Понимаете, копаясь в вашей черепушке, я выяснил основную причину подсознательной неприязни к марсианам. Причина сия — запах их тела. У нас нет времени браться за это всерьёз, и я задал вам самое тривиальное смещение. Попросил у Пенни — та девушка, что была с вами до меня — на время её духи и… Боюсь, что с этого момента, юноша, марсиане будут для вас пахнуть, словно весёлые дома в Париже. Было бы время, я взял бы аромат попроще — скажем, спелую землянику, или горячие оладьи с патокой. Но времени не было; пришлось… хм… сымпровизировать.

Я принюхался. Да, очень похоже на аромат дорогих духов — и всё же, чёрт побери, запах принадлежал марсианам.

— Что ж, пахнет приятно.

— И не могло быть иначе.

— Но вы же сюда целый флакон извели! Каюта пропахла насквозь.

— Как?.. Отнюдь. Я лишь подержал у вашего носа пробку полчаса назад. А затем вернул духи Пенни, она их унесла.

Доктор потянул носом.

— Никакого запаха. На этикетке было написано: «Вожделение джунглей». На мой вкус, мускуса многовато. Я обвинил Пенни в том, что она задумала свести всю команду с ума, но она лишь посмеялась надо мной.

Он повернул выключатель; изображение пропало.

— На сегодня — достаточно. Я хочу заняться с вами кое-чем, более полезным.

Стоило ему выключить проектор — и запах пропал. Ну точно как при выключении синтезатора! Я вынужден был признать, что запах существует лишь в моём воображении. Правда, я-то способен убедить себя в чём угодно — я ведь, как-никак, актёр.

Через несколько минут вернулась Пенни, благоухающая, словно марсианин.

Я просто влюбился в этот аромат.

4