Звёздный двойник

Моё обучение в гостиной мистера Бонфорта продолжалось до самого торможения. Всё это время я ни минуты не спал — сон под гипнозом не в счёт — да и не чувствовал такой необходимости. Мне постоянно помогали док Чапек или Пенни. К счастью, имелась масса фотоснимков и записей с Бонфортом — этого добра, слава богу, у любого политика навалом. К тому же со мной были те, кто очень хорошо его знал. Словом, материала хватало — вопрос был в том, сколько я в состоянии — под гипнозом или без — усвоить.

Не помню, когда именно я избавился от неприязни к Бонфорту. Чапек уверял — и я склонен верить — что этого он мне под гипнозом не внушал. Больше я не возвращался к этой теме — в вопросах врачебной этики доктор был исключительно щепетилен. Как врач и гипнотерапевт, он заслуживал всяческого доверия.

По-моему, дело тут в следующем: вжиться в роль человека, вызывающего отвращение, невозможно. Похоже, мне понравился бы и Джек-Потрошитель[16], если б я его задумал сыграть. Судите сами — вживаясь в роль, полностью отождествляешь себя с персонажем. Вы становитесь им! А человек — либо себе нравится, либо кончает самоубийством — тут уж одно из двух.

Говорят: «Понять — значит простить». А я начал понимать Бонфорта.

Когда началось торможение, мы получили обещанный Дэком отдых при нормальном притяжении. В невесомости мы не провели ни минуты: вместо того, чтобы выключить двигатели — чего космачи очень не любят, — команда проделала, по словам Дэка, «косой поворот на 180 градусов». Двигатели при этом работали на полную катушку, и маневр сей довольно удачно обманывал ваш вестибулярный аппарат.

Не помню, как этот эффект называется. То ли Кориолана, то ли Кориолиса[17].

Вообще я мало знаю о космических кораблях. Те, что могут стартовать прямо с планеты, космачи презрительно зовут «самоварами» — за густую струю пара или водорода из сопел. Однако они — самые настоящие ракеты, и двигатели их тоже работают на ядерном топливе — в смысле, котёл им подогревают, или ещё что. Хотя космачи их за корабли не считают. Планетолёты же, вроде «Тома Пейна» замечательны, как мне объяснили, тем, что работают на каком-то Е, равном мс-квадрат, а может, М, равном ес-квадрат… Знаете, наверное: то самое, которое Эйнштейн изобрёл.

Дэк из кожи вон лез, пытаясь мне всё это втолковать. Тем, кого заботят подобные штуки, вероятно, было бы весьма любопытно, однако не понимаю, для чего джентльмену такие вещи? По-моему, стоит научникам выдумать свой очередной «закон» — и жить на свете становится гораздо сложнее. Плохо нам что ли было без всего этого?!

Нормальная гравитация продолжалась часа два. Меня провели в кабинет Бонфорта, где я занялся лицом и костюмом. Теперь окружающие называли меня не иначе, как «мистер Бонфорт», или «шеф», или (это — док Чапек) — «Джозеф», желая облегчить мне перевоплощение.

И только Пенни… Она просто физически не могла звать меня мистером Бонфортом. Она старалась изо всех сил, но ничего не выходило. Впрочем, и без очков было видно, Пенни — классическая тайно-и-безнадёжно-влюблённая-в-своего-босса-секретарша. И меня здесь она воспринимала с глубочайшей, никак не объяснимой, но вполне естественной горечью. Сей факт не давал покоя ни ей, ни мне, тем более — я находил её весьма привлекательной. Ни один человек не способен ни на что путное, если рядом женщина, которая его презирает. Сам я для Пенни ничего худого не желал — мне было просто жаль её. И всё же такая обстановка порядком надоедала.

Наконец подоспело время для генеральной репетиции. На «Томе Пейне» далеко не все знали, что я вовсе не Бонфорт. Не могу судить, кто знал, а кто нет, но выходить из роли и задавать вопросы мне позволялось только при Дэке, докторе или Пенни. Ещё — почти наверняка — знал обо всём управляющий Бонфорта, мистер Вашингтон, но он ни разу не подал вида. Это был пожилой, худощавый мулат. Лицо его, с плотно сжатыми губами, здорово напоминало лик статуи католического святого. Было ещё двое посвящённых, но не на «Томе Пейне» Они оставались на борту «Рискуй» и обеспечивали тыл, взяв в свои руки пресс-релизы и текущие дела. Одного звали Билл Корпсмен, он занимался связью с прессой, другого — Роджер Клифтон. Не знаю, как описать словами деятельность последнего. Политический представитель? Вы, может, помните, в бытность Бонфорта премьер-министром Клифтон занимал пост министра без портфеля? Однако это ещё ни о чём не говорит. А положение было таково: Бонфорт разрабатывал, а Клифтон — осуществлял.

Эти пятеро должны были быть в курсе, возможно знал кто-то ещё — меня на этот счёт не предупредили. Остальной персонал и команда «Тома Пейна» наверняка заметили некоторую странность происходящего, но совсем не обязательно им было знать, что к чему. Прибытие моё видела куча народу, но в облике Бенни Грея. А в следующий раз я появился перед ними уже как Бонфорт.