Звонок в дверь

ВИНСЕНТ ЯРМЕК, около 50 лет; еще один старший редактор в «Тик-Токе». Я включил его, потому что именно он предложил Элтхаузу написать статью о ФБР.

Список не выглядел слишком многообещающим. Я подумывал о том, чтобы начать с актрисы, но ее интрижка с Элтхаузом закончилась более года назад, а кроме того, я по опыту знал, что на актрис лучше смотреть с пятого или шестого ряда. С обоими редакторами можно было погодить. Отец, скорее всего, ничего не знал. Мэриан Хинкли наверняка даст мне от ворот поворот. Пожалуй, стоило сделать ставку на мать. Именно ее номер телефона я нашел в телефонной книге, а потом и набрал.

Естественно, сперва нужно было заставить миссис Элтхауз взять трубку. Я не стал представляться женщине, которая подошла к телефону, а просто сообщил ей официальным тоном, что звоню из телефонной будки, со мной человек из ФБР и мне нужно срочно поговорить с миссис Элтхауз. Это сработало. Через пару минут я услышал уже другой женский голос:

— Кто меня спрашивает? Вы из ФБР?

— Миссис Элтхауз?

— Да.

— Меня зовут Арчи Гудвин. Я не из ФБР. Я работаю на Ниро Вулфа, частного детектива. Рядом со мной в телефонной будке нет никакого человека из ФБР. Я так сказал, потому что фэбээровец ходит за мной хвостом. Он проследует и к вашему дому. Впрочем, если вас это не беспокоит, то и меня тоже. Я должен увидеть вас… прямо сейчас, если возможно. Это было бы…

— Но я никого не принимаю.

— Я знаю. Вы наверняка слышали о Ниро Вулфе, да?

— Да.

— Так вот, Ниро Вулф узнал от надежного человека, что вашего сына Морриса убил агент ФБР. Поэтому за мной установлена слежка. И именно поэтому я должен вас увидеть. Я могу быть у вас через десять минут. Вы запомнили мое имя? Арчи Гудвин.

Молчание. И наконец:

— Вы знаете, кто убил моего сына?

— Имя мне неизвестно. Я вообще ничего не знаю. Знаю только то, что было сказано мистеру Вулфу. С вашего позволения, осмелюсь предположить, что мисс Мэриан Хинкли тоже должна быть в курсе. Может, вы позвоните ей и попросите прийти. Тогда я смогу рассказать вам обеим. Так вы ей позвоните?

— Да. Вы что, репортер? Это какой-то фокус?

— Нет. Будь я репортером, это было бы крайне глупо с моей стороны, поскольку вы выставили бы меня вон. Арчи Гудвин.

— Но я не… — (Длинная пауза.) — Очень хорошо. Консьерж попросит у вас удостоверение личности.

Я ответил: «Конечно» — и повесил трубку, пока она не успела передумать.

Выходя из дому, я решил напрочь забыть о существовании хвоста, однако, обшаривая глазами улицу в поисках свободного такси, непроизвольно вглядывался в припаркованные автомобили. Тем не менее, когда такси уже катило по Мэдисон-авеню, а затем по Парк-авеню, я упрямо смотрел вперед. И плевать я хотел, кто там сзади!

Это был стандартный для Парк-авеню многоквартирный дом, расположенный в районе Восьмидесятых улиц, — маркиза над парадным входом, швейцар, выскакивающий навстречу такси, резиновая дорожка, защищающая ковер в холле, — однако дом относился к разряду элитных, поскольку швейцар не выполнял обязанности консьержа. Консьерж внимательно изучил мою лицензию частного детектива, после чего сообщил, что мне нужно в квартиру 10Б, и направил к лифту. На десятом этаже меня встретила женщина в форменном платье. Взяв мои пальто и шляпу, она повесила их в стенной шкаф и провела через арку в комнату даже больше, чем гостиная Лили Роуэн, где свободно могли танцевать двадцать пар. Я привык оценивать владельцев столь больших помещений не по стоимости мебели или штор, а по картинам на стенах. Если я мог понять их содержание, то все было нормально. Если же оставалось только гадать, что хотел сказать художник, следовало держать ухо востро, к таким людям стоило присмотреться повнимательнее. Эта комната успешно прошла проверку. Я рассматривал картину, на которой были изображены три девушки, сидевшие на траве под деревом, когда за моей спиной послышались чьи-то шаги, и я повернулся. Ко мне направлялась хозяйка дома.

— Мистер Гудвин? Я Айвена Элтхауз, — не подав мне руки, произнесла она тихим мягким голосом и села в кресло.

Даже если бы на стене не было картин, эта маленькая женщина легко прошла бы проверку. У нее была хрупкая фигура с честными острыми углами, волосы с честной сединой и глаза, с читавшимся в них честным сомнением.

Развернув свое кресло лицом к миссис Элтхауз, я решил, что тоже буду предельно честен. Хозяйка дома сообщила, что мисс Хинкли скоро придет, и предложила ее не ждать, а начать прямо сейчас. Итак, из нашего телефонного разговора она поняла, что ее сына убил агент ФБР. Она ничего не напутала?

Ее глаза испытующе смотрели на меня, и я смело встретил их взгляд.