Звонок в дверь

Квартира оказалась точно такой же планировки, как и квартира этажом выше, хотя обставлена была несколько по-другому. Вместо большого ковра маленькие коврики, диван размером поменьше с кучей подушек, никакого письменного стола с пишущей машинкой, совсем мало кресел, на четверть меньше книг, пять небольших картин на стене, которые смелый любовник наверняка считал старомодными. Шторы были задернуты, поэтому я включил свет и, бросив на диван пальто со шляпой, открыл дверь шкафа.

Решающую роль играли два фактора: в любую минуту могла появиться уборщица, и я понятия не имел, что найду, если вообще найду. И все же в квартире могло обнаружиться нечто такое, что — вне зависимости от того, как будут развиваться события вечера четверга, — позволит мне рассчитаться с Кремером за пакет молока.

Решив ограничиться беглым осмотром, я потратил на гостиную с двумя шкафами всего десять минут, после чего отправился в спальню.

Я едва не проворонил самое главное. Шкаф в спальне был забит под завязку: одежда на вешалках, стойки для обуви, чемоданы, картонки и шляпные коробки на двух верхних полках. В сумке и двух чемоданах лежала летняя одежда; в шляпных коробках я рыться не стал. Если честно, я не пожалел бы пяти долларов, чтобы узнать, приходит ли по средам уборщица. Однако десять минут спустя, просматривая одну за другой гору фотографий, я вдруг понял, что глупо тратить время на фотографии, которые явно не скажут мне ничего нового, и игнорировать шляпные коробки. Итак, я встал на стул и спустил коробки вниз. Коробок было три. В первой лежали так называемые шляпы и два бикини. Во второй — большая шляпа с широкими полями. Я вынул шляпу. И увидел на дне коробки револьвер. Секунд пять я с глупым видом таращил на него глаза, после чего вытащил из коробки и осмотрел. «Смит-вессон» 38-го калибра с пятью патронами и одной стреляной гильзой.

Я застыл с револьвером в руках. Сто к одному, что это было то самое огнестрельное оружие, на которое у Элтхауза имелось разрешение. Именно из этого револьвера была выпущена пуля, прошившая Элтхауза, а на спусковой крючок нажала именно Сара Дакос. И к черту этот один шанс! Вопрос заключался в том, что делать с револьвером. Если я заберу оружие, его нельзя будет использовать как улику на судебном процессе по обвинению в убийстве, поскольку я незаконно ее раздобыл. Если, оставив револьвер на месте, я позвоню из телефонной будки Кремеру и посоветую ему получить ордер на обыск квартиры Сары Дакос, копы, конечно, найдут револьвер, но федералы узнают об этом в течение тридцати шести часов, и тогда пиши пропало грандиозному шоу, намеченному на вечер четверга. А если я оставлю револьвер в коробке и не позвоню Кремеру, Сара Дакос вполне может решить, что сегодня самое подходящее время, чтобы швырнуть улику в реку. Поскольку другого выхода не имелось, единственным верным решением было перепрятать револьвер. Итак, положив шляпу обратно в коробку, вернув коробки на полку, передвинув кресло на его законное место, я огляделся по сторонам. Не обнаружив в спальне ничего подходящего, я перешел в гостиную. Сейчас как никогда было важно, чтобы мне не помешала уборщица или кто-либо другой. Изучив диван, я обнаружил под подушками пружинный блок с фанерным днищем. Отлично. Если Сара Дакос полезет в шляпную коробку и не обнаружит там револьвера, то в жизни не догадается, что револьвер спрятан в другом месте квартиры, и не станет искать. Я положил его на фанеру под пружинами, проверил, все ли в порядке, взял пальто со шляпой и выскочил на улицу в такой спешке, что едва не забыл снять резиновые перчатки.

В такси по дороге домой я попытался найти ответ на другой вопрос: говорить или не говорить Вулфу? Может, лучше дождаться вечера четверга? Ответ был совсем простой, но мы привыкли использовать свои умственные способности для поиска хитроумных причин уходить от простых вопросов. Когда такси остановилось перед старым особняком из бурого песчаника, мое вдохновение вконец иссякло, и я оказался перед фактом, что с годами умственные способности не становятся лучше.

Часы показывали десять минут двенадцатого, а значит, Вулф, по идее, уже спустился из оранжереи, однако в кабинете его не оказалось. Услышав доносившееся из кухни бормотание радио, я пошел туда. Вулф стоял возле большого стола, хмуро глядя на Фрица, обнюхивавшего кусок копченой осетрины. Они не слышали, как я вошел, но, увидев меня, Фриц выпрямился, а Вулф обернулся и требовательно спросил:

— Где ты был?

Я ответил, что должен кое о чем рассказать. Вулф, велев Фрицу приготовить отбивные не позднее чем в четверть третьего, направился в кабинет, я пошел следом. В кабинете я включил радио и, придвинув поближе желтое кресло, увидел на письменном столе Вулфа три отвертки: одну из моего ящика и две из кухни. Значит, Вулф сам приготовил инструменты. Устроившись в кресле, я высказал удивление, что он не устроил себе ранний ланч. В ответ Вулф заявил, что если человек приглашает гостей, то должен сесть за стол вместе с ними.