Звоны Второго Иерусалима

У бабушки Татьяны было пять родных братьев (Максим, Иван, Феодосий и Илья) и пять родных сестер (имя старшей сестры стерлось с памяти, Харитина, Фенька, Манька), — поэтому есть о ком беседовать.

Судьба сестер складывалась в приделах родного села. А вот, братья — Ивану и Феодосию — пришлось бежать из села (первому пришлось скрываться от органов). Сообща, они творили коллективизацию, организовывали под Конотопом — Комсомольскую коммуну.

Дед Иван, председательствовал в каких-то Кардашах, за небезызвестным Спадщанским лесом. Сотворил коллективизацию — в одну ночь! В памятном тридцать седьмом году, ему инкриминировали воровство дорожек в каком-то православном храме. Пришлось скрываться по подложным документам. За него, на строительство «Беломоро-балтийского водного пути им. Сталина», отправили старшего брата, Максима (подорвет там здоровье, и умрет, уже, после завершения строительства). Иван, учительствовал во Фрунзе. Оттуда ушел на фронт, прошел всю войну, вернулся живым. В 1973 году, наведался в село, освобожденное им под чужой фамилией. Он, этот день, запомнит на всю оставшуюся жизнь. Возле сельсовета на него набросился партийный активист. «Ты — враг народа! — кричал Лузан. — Ты — арестован!». Дед, спокойно, освободил свою руку. Женат дед был на узбечке.

Феодосий, на фронт не попал, проработав машинистом тепловоза в городе Хилок, что в Читинской области.

Дед Илья, оказался в плену, у Белоруссии.

Вспомнили, как Иллюшка выживал в плену. «Заводят, — со слов деда (он считался самым «туповатым» средь своих братьев), — в их барак очередного военнопленного. Ильюшка, с верхних нар, хватал его вещмешок, забирая «сидор» себе. Однажды… узнал во вновь прибывшем, Ушатчука (отца еще одного, очень приметного сексота). «Этот точно сдаст его, как первого комсомольца!» — пронеслось в мозгу у Ильюшки, и, в ту же ночь, он совершил свой побег, на который до этого никак не решался.

Всю жизнь, Ильюшка проработал в родном колхозе, ветеринаром. От него разило, на версту, какими-то специфическими лекарствами.

«Недалеко от брата поселился наш родственник, тот самый киевский профессор, сексот. Сельская гопота, у родителей его товарищей, вытащили какой-то автомобильчик. Потом выяснилось, что эти гопники занимаются еще и кражами в лесу. Их отпустили, по просьбе местного альфа-сексота, у которого они были в услужении. В селе, с подачи моей двоюродной сестрицы, поселился крышеватель местных сепаратистов, районный прокурор Муха. Отныне, альфа-мерзавец, мог напрямую обделывать свои делишки. Без гопников, опоры и надёжи режима, его власть была бы неполной. Профессор устроил мне «презентацию» в Киеве, в ресторане «Очеретяный кот», что в «Гидропарке». Шкодливая пророссийская «интеллигенция», с которой я общался на одном сайте, «разглядела» во мне «зверя». Наконец-то!!!

«Деньги, — спрашиваю у брата, — на это мероприятие, сексоты собирали по всему селу, или ограничивались пожертвованиями нашей сестрицы, Моны?». — (Органы предпримали очередную попытку дискредитации автора в блогосфере). — «А хиба, Евгений Мач…кий, сексот?». — «Кто же он после этого?». — «Вин, жэ ж, наш родыч!». — «Знаю». — «А, хто, тоди, щэ сексоты?» — спрашивает брат. — «Б…ков (Шик) — альфа-сексот, Дрэпыч, Ушатчук, Черный (все прозвища)…»

Через Черного, — бывшего председателя сельского совета, — шла вербовка многих стукачей (моя покойная тетушка была активной участницей посиделок в его хате). Трусливый сынок Вани Черного, — Витёк, — волей заботящегося будущим районной номенклатуры, военкома, отправился выполнять «интернациональный долг» в Афганистан.

Используя, свои каналы (органов госбезопасности?), Черный побеспокоился о том, чтоб сына перевели в почтальоны.

В Конотопе, из Витька, как из «крутого воина-интернационалиста», начали лепить героя афганской войны.

Мать пожаловалась мне, что этот Черный лишил ее топлива, которое полагалось за мою службу на Байконуре; заставил ее — слепую! — подписывать какие-то бумажки, из-за которой она, лишалась хаты — без суда! — в пользу своей сестрицы-стукача. Я, моментально, сбросил информацию своей женщине, а она, уже, обладая определенным авторитетом, распространила компромат.

С той поры, местные сексоты всех мастей и оттенков, солидализировались в борьбе со мной. Я лишил отпрыска своего врага, «заслуженного» авторитета.