Звук, который ты захочешь услышать

— Хоть сто. И я не собираюсь проверять, достойны ли эти люди, хороши ли они и действительно ли они нуждаются. Даже если в список попадет Ваша любовница, то помощь получит и она.

— У меня нет любовницы, так что включать в список некого, — улыбнулся Гуревич. — Я понял, Вы не спрашиваете, кому помогаете, я не спрашиваю, откуда деньги. И оба мы полагаемся на порядочность друг друга.

— Именно так. И расписываться ни кровью, ни чернилами не надо. Об этом знаем только Вы и я.

— Договорились, — протянул ему руку Гуревич. — Думаю, недели мне хватит. Но Вы не пропадайте, заходите, к тому же за Вами пациентка.

* * *

— Синицын, а что ты ходишь в старье? — спросил Иохель на следующий день. — Купил бы вещи получше. Деньги же есть.

— Вы, тащ майор, мне указаний таких не давали. Деньги те не мои, я про то, что с ними делать, не знаю. Надо, схожу, оденусь.

— Да ты никак обиделся?

— Никаких обид, Моисеич. Деньги — дело серьезное, им хозяин нужен. А если все будут без отчета щипать по кусочку для себя, да хоть и на благое дело, то тут быстро развал компании наступит.

— Если так, хорошо, — Иохель задумался над тем, что в молодости его спутник, наверное, повидал немало, раз пришлось и деньги делить. — Вот тебе, Синицын, пять тысяч на личные нужды. Отчет не нужен. Твоя задача: одеться, обуться и погулять. Без дебоша.

— Это когда я дебош устраивал? — спросил Сидор, пряча деньги в карман. — Всё будет исполнено, и одёжа, и обувка, и гулянка. Это мы завсегда с удовольствием.

— Вот тебе, Синицын, еще десять тысяч на обустройство, — отдал ему еще один нераспакованный корешок Иохель. — Ну, там, швабры, кастрюли, что в хозяйстве надо, ты лучше знаешь. Поесть, попить, опять же. Этому, конечно, отчет нужен. Как деньги кончатся, скажешь, я добавлю. И еще. Купи пару сотен конвертов. Простых, без марок.

— Куда это ты, тащ майор, собрался сколько писем писать?

— Скоро узнаешь. Потому как, Сидор, почтальоном быть придется как раз тебе.

* * *

Список из семидесяти девяти фамилий с адресами Гуревич отдал ему через четыре дня. Спрятав тетрадные листочки в карман, Иохель только спросил:

— Ещё будут? Или это все?

— Конечно, будут. Это те, кого вспомнил за эти дни. Не могу же я расспрашивать открыто, кто сидит дома без гроша в кармане.

— Начнем с этих тогда. Пойду я.

* * *

Конверты Синицын разнес за неделю, подсовывая их под дверь и просто бросая в почтовые ящики. Такой срок, как объяснил он, получился потому, что пришлось еще и выяснять, на месте ли адресаты. Четверо из списка убыли в неизвестном (пока неизвестном, как заметил Сидор) направлении.

Самым странным в этом мероприятии Иохель считал то, что Сидор совсем не удивился этому. Деловито изучив список, он несколько раз спросил, где находится такая улица, выстроил маршрут и молча начал помогать закладывать в конверты по тысяче рублей.

— Хорошее дело, Моисеич, — сказал он, глядя на высящуюся на столе горку. — Другого я от тебя и не ждал.

* * *

Одно письмо Иохель всё-таки отправил сам. В Таллин отправилась простая открытка с поздравлениями какому-то Акселю с днем рождения. На конверте Иохель тщательно, печатными буквами, написал обратный адрес. Так, на всякий случай — вдруг открытка не дойдет.

_____________________

[1] Банковский корешок — 100 купюр одного номинала, в просторечии называемые пачкой. На самом деле пачка — это десять корешков, одна тысяча купюр.

[2] Денежное довольствие начальника тыла армии на генерал-майорской должности во время войны было — 2400 рублей.

[3] Не нашел точного веса сталинской сторублевки, дают разные значения. Не думаю, что большая разница со стодолларовой купюрой, один миллион долларов сотнями — около шестнадцати килограмм.

[4] Дом 16–20 на Зубовском бульваре, построен в 1934 году, кооператив «Научные работники».

[5] Ходить без головного убора в то время всё равно что сейчас ходить голым по пояс — вроде и можно, но не поймут.

[6] Мне всегда нравилась эта история, в оригинале присутствовала женщина, страдающая от раковых болей и тигр под кроватью. Вот, нашел способ поделиться.

[7] Доктор начинает мыслить, употребляя профессиональный жаргон, которого нахватался в разных книжках, придется нам его простить.

Глава 7