Звук, который ты захочешь услышать

— Ну, и что мне с этой коробочки? — продолжал ворчать Сидор, но в глазах его появилось любопытство.

— Может, заглянешь? — предложил Иохель, теряя терпение от предвкушения реакции Синицына на содержимое коробочки.

Сидор наконец-то открыл крышку и достал квадратный конверт с маленькой граммофонной пластинкой. Он повертел ее, посмотрел на белые наклейки и спросил:

— И что? Написано не по-нашему, ты ж знаешь, Моисеич, я иностранным языкам не обучен. Прочитаешь? — он подал пластинку Иохелю.

— Да что там читать? Исполнитель Мадди Уотерс. На одной стороне песня «I feel like going home», на другой «I can’t be satisfied».

— Погоди, Моисеич, это та самая песня? — восторженно спросил Сидор. — Вот это да-а-а. Ну, знаешь, удружил. — он погладил конверт с пластинкой.

— Там еще фотография тебе. В той же коробочке.

— Это, наверное, который песню поет? Ишь, черный, как сапог, усики щегольские, смотрит хитро, наверное, не дурак выпить. Что написано? — спросил Синицын.

— Написано «На добрую память Сидору Синицыну от Мадди Уотерса».

— Да ну, Моисеич, заливаешь, не может такого быть, — в голосе Сидора сквозило неприкрытое сомнение. — Скажешь тоже, разве мне такой, хоть и негр, писать будет?

— Не веришь, спроси у Полины.

— Я, Сидор Иванович, в английском не сильна, но имя и фамилия написаны Ваши, я смотрела, — сказала Полина, в тысячный раз примеряющая очередную шляпку.

— Ну, тащ майор, ты прям волшебник, — Синицын бережно спрятал пластинку и фотографию назад в коробочку и сунул ее в карман. — Сколько лет прожил, а такого никто мне никогда не дарил. — Тут голос Сидора предательски дрогнул и он быстро ушел к себе в комнату.

Иохель расчистил себе место в кресле, сел поудобнее и еще раз перечитал письмо, которое ему чуть не забыли отдать.

«…Признаться, твои просьбы поставили меня в тупик на некоторое время. Проще всего оказалось съездить в Чикаго, всё равно по работе пришлось. Концерт этого парня я посетил, был там почти единственным белым, но обошлось. Мадди еще не заматерел и до звезды ему далеко, хотя блюз поет уже так, что ближайшие пару десятков лет вряд ли кто даже приблизится к такому уровню. Получить у него автограф для поклонника из России было плевым делом, тем более, что так далеко он свою известность не представлял. А вот с городом Парижем всё оказалось намного сложнее. Как выяснилось, из того, что я помнил о французской моде, сейчас существуют только Диор и Шанель, к тому же, последняя сейчас не у дел из-за того, что водила шуры-муры с немцами и отсиживается в Швейцарии. Зато Кристиан Диор жив, работает, и с огромным удовольствием подобрал для твоей дамы всякого добра по данным тобой размерам…

…о встречной просьбе. Наш знакомый, дедушку которого тебе довелось знать, довольно-таки скоро будет в Москве и зайдет к тебе. Ему нужна будет некоторая помощь, о чем он тебе расскажет сам.

Кланяемся тебе и Полине всей нашей семьей».

* * *

— Ты, Гляуберзонас, чудовище, — ледяным голосом вдруг произнесла Полина.

Иохель, как раз размышлявший о том, какая помощь от него может понадобиться спутнику Андрея, Михаилу, не сразу понял смысл этих слов. Посмотрев на Полину, он понял, что она не шутит. Она как раз начала сгребать в кучу разбросанные по комнате платья и шляпки.

— Что-то не подошло? Не понравилось? — растерянно спросил он. — Я же посылал твои размеры, чтобы на тебя подобрали…

— Всё подошло и всё нравится. Это безумно красивые и отличные вещи, Иохель, которые я никуда не смогу надеть, — Полина села прямо на пол, держа в руках ворох одежды и заплакала.

— Так, а ну, хватит рыдать! — прикрикнул Иохель. — Объясни-ка мне, почему это ты не сможешь никуда это надеть?

— Да потому что на всю эту одежду только глянешь, сразу становится понятно, что это — несоветское. Я не могу это нигде купить, понимаешь? У меня будет это, — она потрясла платьями, — а я не смогу никому их показать.

— Успокойся, — оборвал крик души Иохель. — Во-первых, ты можешь купить заграничные вещи в коммерческом магазине, во-вторых, я мог купить это барахло за границей, когда работал в пароходстве, а в-третьих, ты могла сшить это сама. Бирки обрежешь — и носи на здоровье. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что наша самая передовая в мире легкая промышленность не может выпускать такие ткани. Так что успокойся, собери свои богатства и спрячь в шкаф, а Сидор умрет от расстройства, что мы тут устроили гадюшник.

* * *

В Арзамас они прибыли ранним утром в пятницу, тринадцатого. Полина, никогда до этого здесь не бывавшая, с любопытством рассматривала окрестности. Именно она обратила внимание на странное событие на привокзальной площади.

— Послушайте, это он по-немецки кричит? — удивленно спросила она, показывая на стоящую рядом с вокзалом полуторку с открытым капотом, из-под которого торчали ноги в засаленных брюках.

— Ага. Ругается. Красиво, заслушаться можно, — посмотрев на полуторку, меланхолично уточнил Иохель.