Звуки, которые нас окликают

И на душе тоскливо. И хочется чего-то эдакого. И до поезда ещё три с половиной часа.⠀

Сунулись в пакет с абрикосами, а там рыжее месиво. Переливается в свете ламп, не манит уже, не зовёт, из последних сил умоляет донести его до урны, прощается тонким спиртовым ароматом.⠀

На вокзале ярко пахнет кофе, в киоске с пончиками мигает иллюминация. ⠀

Хочется скрасить часы ожидания, от скуки и тоски хочется сладкого. И — чего уж — просто хочется есть. И тут…⠀

И тут мне на карточку падает гонорар за рассказ в журнале «Мурзилка». В самый пик отчаяния, на вершине голода, в самом центре тоски. Падает и зовёт пить кофе с бургером.⠀

И я пью и думаю: как здорово, что больше года назад я собралась с силами, закончила несколько рассказов и отправила их в журнал.⠀

Всё не зря. Всё поистине в жизни в самый нужный момент.

***

Разговаривают два первоклассника, один эмоционально хвастается:

— А мы уже на второй половине прописи! А мы уже буквы пишем!⠀

И глаза таращит от гордости, так уж его распирает.⠀⠀

Вот это достижение. А вы всё своими тысячами знаков меряетесь, главами машете, публикациями тыкаете. И я туда же.⠀

А кто-то просто рад, что учится писать.

ВРЕМЯ БОЛЬШИХ ОЖИДАНИЙ

В Тарусу я хотела давно. Так, как никогда не хотела ни на море, ни на какой-нибудь фильм Marvel (а я их очень люблю). Когда-то, правда, я ещё очень хотела на концерт любимой группы, но эти желания нельзя сравнивать, любимая группа — это словно чувства к партнёру (причём, когда тебе шестнадцать), а Таруса — это любовь к матери. (А желание попасть на фильм тогда уж вовсе лёгкий зуд на пальце левой ноги.)

Когда у меня появился интернет, рыскала по нему: где такой город, на чём туда можно добраться. (Дачи, леса, рядом какой-то неведомый Серпухов, избушка Бабы-Яги…) Если никуда прежде не выбирался, кажется — что далеко, что невозможно.

Нет, не в Тарусу я хотела — приблизиться к Паустовскому.

Чувства, начавшиеся «Золотой розой», продолжившиеся «Повестью о жизни» и рассказами, не отпускали меня, пока я не оказалась рядом.

Если человека уже нет в живых, всё, что мы можем, — постоять рядом с тем, что осталось для нас в этом мире. Могила отождествляется с тем самым. Ей цветы, ей слёзы, ей — самые главные слова.

В 2017-м решила: поеду. Откажу себе и в кинопросмотре, и в море, только в Тарусу, только туда, наступило для неё самое подходящее лето. И всё обновляла сайт РЖД, и всё металась между чем-то. А потом вдруг прошла отбор на семинар для молодых писателей. В Тарусе.

Действительно, видимо, настало то самое лето.

Началось время больших ожиданий.

Что взять? Как быть? Как будет? На что будут похожи эти особенные ощущения, когда приближается заветное.

Евгений Гришковец в спектакле «ОдноврЕмЕнно» отлично передаёт это возбуждение и нетерпение рваными эмоциональными возгласами:

Скоро Новый год. А точнее, Новый Век.

Уже десять лет назад вы думали: «Во! Скоро Новый Век! Надо бы как-то об этом подумать, как-то осознать это!»

Потом ещё через пять лет: «Ёлки-палки! Скоро же Новый Век наступит!»

И ещё через три года: «Уже во..о..бще скоро! Стоп, стоп! Надо как-то подготовиться, надо как-то понять, шутка ли, Новый Век!»

А за месяц до Нового года все готовятся, все думают — как бы так встретить Новый Век, чтобы почувствовать, что наш век-то уходит. И начинают покупать билеты в различные значимые мировые столицы. Чтобы, например, встретить Новый Век возле Биг Бена. Чтобы Биг Бен — бубум! И все — ура! Или в Париже, на Эйфелевой башне… Или спелеологи готовятся залезть в самую глубокую пещеру, чтоб на предельной глубине, или альпинисты…, чтоб на самой высокой вершине… тащить с собой бутылку шампанского, долго тащить, а потом, ровно в двенадцать часов, на вершине…, чтобы почувствовать…