Зыбучие пески. Книга 1

— Но вы не знаете меня. У меня серьезные, далеко идущие планы. Пути мои извилисты. Вам следовало бы остерегаться меня.

— Ваши слова очень похожи на правду.

— Рад, что вы это понимаете, ибо именно это и может больше всего заинтересовать вас во мне.

Я тогда подумала: понятно, к чему он ведет. Мне нужно совершенно ясно дать ему понять, что он ошибается. Я не намерена сбегать отсюда ни потому, что он считает себя хозяином при еще живом отце и я его боюсь, ни потому, что он пытается навязать мне свои ухаживания. Я ему покажу, что ни завоевать меня он не сможет, ни уехать отсюда не заставит. И тут мне впервые пришла в голову мысль, что он, может быть, именно хочет заставить меня уехать.

Мы выехали на открытое место, и он пустил лошадь галопом. Я сделала то же, и, когда он наконец остановился, я отстала немного.

Мы остановили лошадей и стали смотреть на море. Впереди возвышался Дуврский замок, седой, величественный и неприступный, похожий на часового, охраняющего белые утесы уже много столетий. Рома называла его Дубрис — ворота Англии. Были там и развалины маяка, приводившего Рому в такой восторг.

Маяк стоял на месте, называвшемся “Чертова серьга”, и был сложен из зеленоватого песчаника и романского кирпича, скрепленного романским цементом, который, по словам сестры, выдерживал любую погоду уже почти две тысячи лет. Чуть западнее находилась та симпатичная постройка, которую называли лагерем Цезаря. Сейчас ее не видно, но я помнила, как Рома приводила меня на этот берег и с головой уходила в изучение следов римского завоевания.

Мысли Нэйпира были заняты, естественно, не римлянами, потому что, повернувшись ко мне, он произнес:

— А не поговорить ли нам откровенно?

Меня резко вернули в действительность.

— Зависит от того, действительно ли это необходимо.

— Разве откровенность желательна не всегда?

— Нет, далеко не всегда.

— Вряд ли вашему мужу хотелось, чтобы вы оплакивали его так долго.

— А вам-то откуда знать? — резко спросила я.

— Если бы он этого хотел, вам легче было бы забыть. А так ясно, что он не стоит того, чтоб его помнили.

Я разозлилась, может и несправедливо, потому что он заставлял меня увидеть то, чего я видеть не желала. Конечно же, Пьетро хотел, чтобы я помнила его всегда, до конца жизни.

И тут мне вдруг припомнилась одна встреча. В Париже я познакомилась со студенткой, которую поразил неизлечимый недуг. У нее был возлюбленный. И вот неожиданно передо мной видением всплыли два печальных лица. Мы сидели в моей комнате в пансионе, пили кофе, болтали о любви, и она прочитала стихи, которые, по ее словам, она написала для своего возлюбленного, чтобы он читал их после ее смерти, если будет помнить и грустить о ней:

Нет, не плачь, коль на закате дня
Услышишь вдруг мой погребальный звон,
А просто мир оповести, что больше нет меня.

И заканчивались они:

… так велика моя любовь,
Что лучше, если забудешь меня,
Чем обо мне затоскуешь вновь.

Глаза мои наполнились слезами, я попыталась незаметно сморгнуть их, но он увидел.

— Он был большой эгоист, — сказал мой спутник грубо.

— Он был артист.

— А вы — нет?

— Мне чего-то недоставало. Иначе я бы не сдалась.

Нейпир наклонился ко мне:

— Каро… нет, так вас звал он. Каролина, вы все-таки иногда забываете о нем… с тех пор, как вы здесь.

— Нет, — ответила я твердо. — Я не забываю никогда.

— Вы говорите неправду. Вы забываете время от времени, и эти периоды повторяются все чаще.

— Нет, нет, — настаивала я.

— Да, Каролина, да, — продолжал он. — Есть человек, который заставит забыть. И почему только вас не было здесь, когда я вернулся! До того, как…

Я холодно взглянула на него и, стегнув лошадь, отъехала в сторону.

Он опять оказался рядом.

— Вы боитесь, — сказал он осуждающе.

— Ошибаетесь, — ответила я, с ужасом обнаружив, что руки мои дрожат. Никогда больше не поеду кататься с ним одна.

— Вы прекрасно знаете, что не ошибаюсь. Какой смысл притворяться, будто что-то существует, если этого и в помине нет.

— Иногда необходимо… смириться.

— Я никогда не смирюсь, — его голос зазвенел. — Да и вы тоже, Каролина.

Он раздвинул ближайшие кусты кнутовищем:

— Здесь должна быть тропинка.

В этот момент я услышала из кустов голос Аллегры, звавший нас. Я обернулась и увидела троих девочек.

— Мы проехали довольно долгий путь, — сказала Алиса, почти извиняясь. — А потом Аллегре показалось, что это вы.

— А почему не взяли с собой грума?

Алиса посмотрела на Аллегру, которая быстро произнесла:

— Это я их подговорила.

Нэйпир молчал. Он, казалось, вообще не замечал девочек.

— Что же, пора возвращаться, — сказала я.

И мы поскакали домой: Нэйпир и я впереди, девочки — на прежнем расстоянии сзади, что меня очень беспокоило.

— Какая прелестная история, — сказала Алиса. — Мне кажется, я знаю всех этих людей, особенно Джейн.

По заданию миссис Линкрофт, они читали “Джейн Эйр”, и теперь им надо было письменно прокомментировать книгу и сравнить ее с другими.