Зыбучие пески. Книга 2

— Вот именно что нет. А тут возникает Годфри Уилмот, весьма подходящий молодой человек, который может предложить так много. Возможно, уже и предложил и к нему отнеслись благосклонно.

— Очень жаль, что на свете так много людей, склонных к скоропалительным выводам.

— Из этих слов, очевидно, следует, что официальной помолвки еще не было.

— До чего же неприятно, когда все вокруг пытаются выдать тебя замуж за человека, с которым ты всего-навсего в дружеских отношениях.

— Людям нравится считать себя пророками.

— Да и пусть их, лишь бы меня оставили в покое со своими пророчествами.

— Вы никогда не думали о втором браке? Это потому, что все еще думаете о своем прежнем муже. Но вы уже изменились, — добавил он ласково. — Я замечаю перемены. Знаете, вы стали чаще смеяться и, по-моему, обрели стимул к жизни. Это Ловат-Стейси дал его вам.

Я промолчала, и он продолжал:

— Как же вы могли так долго заботиться о нем, если столь быстро позабыли?

— Позабыла! — воскликнула я пылко, — я никогда не забуду Пьетро.

— Но ведь уже готовы строить новую жизнь. Или его призрачная тень и там останется с вами… третьим? Он ведь с каждым годом будет становиться все совершеннее. И никогда не состарится. Кто же сможет с ним соперничать?

Я вздрогнула и сказала:

— Ночью уже холодно. У меня, похоже, совсем промокли ноги.

Он наклонился и снял туфлю с ноги, задержав ее в руке.

— Надо было надеть что-нибудь поплотнее, а не эти тапочки.

— Времени не было. Очень хотелось поймать “привидение”.

— Вы решили узнать, кто задался целью не позволить смерти брата стереться из памяти людей?

— Именно.

— Вы очень любопытная молодая особа.

— Боюсь, вы правы.

— Такая порывистая!

— И это верно.

— Однажды в вас уже возникал порыв. Возможно, придется пережить еще один. — Он надел туфлю мне на ногу. — Вас слегка знобит. Это из-за прохладного воздуха? Вот о чем хотел бы я знать. Однажды вы приняли решение, и с общепринятой точки зрения оно было глупым: отказались от своей карьеры… ради мужчины. Поступив так, вы, наверное, потом пережили немало душевных мук. Да?

— Нет.

— И вам не пришлось бороться с собой?

— Нет.

— Неужели считали это свое решение правильным… и единственным?

— Да.

— Но теперь жалеете об этом?

— Я ни о чем не жалею.

— Однажды вы приняли очень смелое решение, — он говорил почти горестно. — Интересно, рискнули бы еще раз?

— Не думаю, что сильно изменилась.

— Возможно, мы узнаем, насколько вы изменились. Но я рад, что ни о чем не жалеете. Те, кто сожалеет о прошлом, часто, в действительности, жалеют самих себя, а такая жалость — малопривлекательное качество. Я стараюсь ее избегать.

— Что ж, вы преуспели.

— Боюсь, иногда мне все-таки бывает жаль себя. И тогда я говорю себе: “Все могло быть по-другому, если бы…” А с тех пор как вы появились здесь, повторяю все чаще. У нас появилось так много общего, — сказал он. — Эдит, бедняжка Эдит… ее смерть оказала гораздо большее влияние, чем ее жизнь.

— Смерть, — переспросила я резко.

— Я думаю о ней как о мертвой. Ага, в вас сразу заговорили подозрения. Вы сомневаетесь! А еще недавно… Хотя нет, вы сомневаетесь именно так, как мне нужно. А я хочу однажды сказать себе: несмотря на все ее сомнения… Тогда увидите, что это было ослепление, уже испытанное вами однажды.

Я торопливо прервала его:

— Должна признаться, что слышала вашу ссору с отцом… частично. Я слышала, как он говорил, что намерен отослать вас.

— А я ответил, что не собираюсь уезжать.

— А через некоторое время я случайно сыграла пьесу, которую кто-то подложил в выбранные им ноты.

— И вы думаете, что это — я.

— Только если сами признаетесь.

— Тогда я признаюсь, что не делал этого. И вы мне верите?

— Да, — ответила я. — Я верю.

Он взял мою руку и поцеловал.

— Пожалуйста, — сказала я, — прошу вас, всегда говорите мне правду. Я намерена помочь вам и должна знать правду.

— Вы делаете меня исключительно счастливым, — сказал он, и я была глубоко тронута его словами, а еще больше — тоном; такого проникновенного, мягкого голоса я у него никогда не слышала.

— Вот именно этого я хочу, — ответила я порывисто и торопливо добавила: — Мне пора возвращаться.

Я уже повернулась, чтобы уйти, но он подошел ко мне и неожиданно сказал:

— Между нами всегда была связь. Обоих не отпускает прошлое. Я убил брата, а вы любили — неразумно и слишком сильно.

— Не считаю, что любить — неразумно и что можно любить слишком сильно.

— Значит, вы не согласны с поэтом?

— Не согласна. Уверена, нельзя слишком сильно любить… слишком много отдать… потому что самая большая радость в жизни — любить и отдавать.

— Больше, чем любить и получать?

— Да, уверена.

— Тогда, вы, наверное, были счастливы.

— Была.

Мы шли по лугу, а впереди неясно вырисовывался сад.

— Итак, — заключила я, — привидения мы не обнаружили.

— Нет, — ответил он, — но, возможно, обнаружили что-то гораздо более важное для нас обоих.

— Спокойной ночи.

Я оставила его стоять, а сама поскорее вошла в дом.

Глава пятая

Я заглянула к миссис Линкрофт в гостиную сказать, что не иду сегодня в школу, а Сильвия, которая уже поправилась, придет к нам на занятия вместе с девочками.