10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

– Завтра туда поедем, только не говори, что я русская, – ответила ему я.

На следующее утро в сопровождении своей обычной компании в лице заместителя и двух охранников мы приехали в Институт Гете. Навстречу мне вышел тощий высокий немец в круглых очках.

«Меня зовут Хайко Штейн, я к вашим услугам, – вежливо расшаркался он, – пройдемте на балкончик, жара неимоверная, а там ветерок». Я поблагодарила его за любезность, и мы прошли наверх. Он пригласил нас присесть на балконе за белым пластиковым столом на таких же пластиковых стульях. На столе стоял небольшой чайник кипятка, а рядом с чашками лежали чайные пакетики «липтон» и по два кусочка сахара. Мы с заместителем тихонько переглянулись.

Немец говорил на хорошем английском, и мы начали переговоры.

– У меня около сотни учеников школьного возраста дали заявки на изучение немецкого языка, – начала я, – мне нужен преподаватель.

– Да, я слышал о ваших курсах, но насколько я знаю, обучение носит благотворительный характер, а мои преподаватели получают высокую зарплату в евро, – ответил он с неприятной гримасой.

– Я понимаю, но на базовый уровень мне достаточно несколько афганцев, которые бы смогли объяснить азы на родном языке, порекомендуйте мне специалистов, а я договорюсь с ними по оплате, – парировала я.

– Я согласен, – продолжал занудным голосом немец, – но даже базовый уровень оплачивается в евро.

Я почувствовала, что этот Хайко нравится мне все меньше, но старалась не подавать вида, лихорадочно соображая, как расшевелить неприятного немца, сидевшего напротив меня с очень кислой миной. Пока мой заместитель рассказывал ему о деятельности наших курсов, я перебирала в голове всех великих немцев: Бах, Бетховен, Бисмарк, Шиллер, Гете. Кажется, я нашла то, что мне было надо.

– Уважаемый господин Штейн, – начала я вкрадчивым голосом, – вы прибыли в эту истерзанную войной страну с благородной гуманитарной целью. Миссия Института Гете –продвижение и популяризация великой немецкой культуры, а также предоставление уникального шанса гражданам других стран для ознакомления с трудами ваших всемирно известных соотечественников на языке оригинала. И я открываю вам возможность для этого. На данный момент немецкий язык запросили сто детей, но у меня их обучается около пяти тысяч. Завтра они вырастут, но уже с правильным восприятием и с первичной адаптацией к культуре вашей страны, куда они возможно и мигрируют. Кроме того, сам факт того, что Институт Гете развивает культурные и гуманитарные связи с представителями реально действующих политических сил в стране вашего пребывания, думаю, не будет минусом в вашем послужном списке.

Немец развернулся всем корпусом и удивленно воззрился на меня поверх очков.

– Ну что же, госпожа Надери, – ответил он уже совершенно другим тоном, – Пожалуй, я бы хотел посетить ваши курсы.

– С удовольствием, хоть завтра, – мило улыбнулась я.

– Буду завтра около трех,– ответил он, и мы вышли на улицу.

В машине мы с заместителем перемыли все косточки бедному немцу.

– Нет, госпожа, вы видели этот кипяток и чайные пакетики с сахаром? Я бы умер от стыда, если бы у меня дома было такое. И каждую минуту все про евро, да про евро. Воистину правильно говорят в народе, голодный желудок насытится, а голодные глаза никогда, – ехидничал он.

– Да, да, – поддакивала ему я, -завтра мы ему покажем, как надо встречать гостей.

И мы оба злорадно ухмыльнулись.

На следующий день мой заместитель превзошел самого себя. Стеклянный чайный столик ломился от яств и угощений. Вкуснейшее домашнее печенье из песочного теста под названием «слоновьи уши» было разложено на блюде и пересыпано сахарной пудрой, грецкие орехи, фисташки, кишмиш и арахис в пудре – все было красиво разложено в конфетнице. Трехэтажная фруктовая ваза ломилась от винограда, манго и персиков.

Он бегал как сумасшедший вокруг стола и бурчал себе под нос: «Вот так, немчура, мы тебе покажем, что такое афганское гостеприимство, жлоб ты этакий». Я сидела и с удовольствием наблюдала за этой сценой.

Наконец, мне доложили, что Штейн прибыл. Когда он вошел и увидел накрытый стол, его глаза широко открылись.

«Вот это красота!» – воскликнул немец, и заместитель, неотрывно наблюдавший за каждым его движением, покраснел от удовольствия.

Переговоры сразу пошли на лад, немец обошел учебные корпуса, сходил в библиотеку и остался доволен увиденным. Вскоре у меня были преподаватели немецкого.

Поездка в Панджшер.

Шли месяцы, и однажды я услышала, что все собираются ехать в Панджшер, чтобы выразить соболезнование вдове Масуда. Мне тоже хотелось туда съездить, так как я все эти годы слышала об этом человеке столько противоречивой информации. Так русские проклинали его и говорили, что он редкостный гад, погубивший много советских солдат.