100 слов психоанализа

Психоанализ получил множество нареканий, создав образ, легко поддающийся вульгаризации: «К пяти годам все уже сыграно», это низводит каждого до его инфантильного прошлого. Феномен отсроченного переживания особенно усложняет эту примитивную теорию каузальности. В случае Эммы бакалейщик-односельчанин, когда она была еще ребенком, позволил себе неприличный жест в ее адрес. Это событие оставило след в психике девочки, долгое время латентный и пассивный, будто и вовсе исключенный из нее. Так продолжалось до определенного дня (Эмма между тем стала молодой девушкой), пока не вмешались «незначительные» обстоятельства, а именно однажды продавцы магазина (возможно, бакалеи) стали ухмыляться при ее появлении, возможно, насмехаясь над ней; их насмешливые лица всколыхнули воспоминания, вызвали образы прежних оскалов насмехающихся над ней мужчин, подобные картины менялись одна за другой до тех пор, пока вновь не всплыло первое событие, связанное с бакалейщиком из ее села. Коллизия этих двух «событий/толчков», разделенных годами, неожиданно приобретает смысл, не существовавший до того времени, приводя в действие механизм вытеснения^* (всегда являющийся последующим) и приводит к развитию истерического невроза и сопровождающего его кортежа симптомов: нежелание выходить из дома, невозможность ловить на себе раздевающие взгляды (чувствуя себя при этом раздетой) без того, чтобы не охватила тревога. В чем «причина» болезни? В случае из детства, вновь пережитом во второй сцене? Ее отсроченное переживание, ретроактивный эффект, не отвечает на вопрос, а лишь инвалидизирует ее. Как будто ему недостаточно нарушить хронологию, он еще вносит в нее беспорядок. Требуются два «события/толчка, чтобы вызвать психическую травму. Феномен отсроченного переживания (après-coup) – ретроактивный эффект – касается не только лишь детства. Не существует возраста, который исключал бы получение тяжелых ударов, превосходящих способности по психической проработке в момент поражения, и возраста, который не существовал бы в нашем бессознательном.

Отрочество

См. Анорексия, Кризис подросткового возраста

Отчаяние (состояние)

Первым криком отчаяния является крик при рождении. Отчаяние, прежде чем превратиться в опыт брошенности, покинутости, является определенным состоянием, состоянием новорожденного, беспомощного, неспособного выжить без посторонней помощи, использовать собственные ресурсы для удовлетворения своих первичных потребностей, как витальных, так и психических. У такой беспомощности имеется и противовес, состоящий в способности усиливать родительские фигуры, наделяя их всемогуществом. Религиозное чувство произрастает из различных источников, отчаяние является одним из них, когда жизнь с ее разочарованиями и безнадежностью повторяет состояние первичной обнаженности при рождении; когда не знаешь, к какому родителю прильнуть, остается лишь обратиться к Богу, у которого есть бесспорное преимущество, несмотря на отсутствие ответа, у него есть терпение выслушивать просьбы, да к тому же в любое время. Отчаяние не ведет к исполнению чаяний, как в писании Иова: «Голым вышел я из чрева матери, голым вернусь». Аддикция^*, зависимость от продуктов, приносящих удовольствие прежде, чем они будут поглощены, является другим ответом отчаянию, другой реакцией на него, попыткой с ним справиться. Следует подчеркнуть, что бывает и так, что кто-то вылечивается от одной беды, к примеру, от токсикомании, и попадает в другую, например, в сети религиозной символики (по образцу «Анонимных алкоголиков» или мистических аскетов). Любовь к Богу не столь рискованна, как любовь к мужчинам и женщинам. Предвосхищая всегда возможный сентиментальный разрыв и опасность потерять свою любовь, Лиза заблаговременно готовится к возможному отчаянию: в ее холодильнике постоянно находится солидная партия баночек с едой для младенцев на «первом году» жизни.

«Вы мне нужны!» В аналитической ситуации крик отчаяния появляется, когда сепарация переживается как покинутость, брошенность, как отправление в небытие. В отличие от тревоги^* такое отчаяние не поддается анализу, оно лишь требует, чтобы его существование признали. Всякая референция к прошлому, к детству, если ее нельзя проинтерпретировать для изменений пациента, может быть прочувствована больным как насилие или как равнодушие. Крик отчаяния требует лишь одного (невозможного) – найти что-то, чего никогда не существовало: значительную и непрерывную добродетель материнского присутствия, не ведающего, что такое недостаточность матери или ее нехватка.

Ошибочные действия