100 великих катастроф на море

В конце 1903 г. «Потемкин» вышел на испытания, нефть аккуратно грузили три дня. Как и предполагалось, носовые нефтяные котлы капризничали и нужного пара не давали. Комиссия посетовала на «трудность применения» нефтяного отопления для котлов Бельвиля, контрактной скорости броненосец так и не показал, и заводу грозил штраф. Тот защищался, что нефтяное отопление поставлено по настоянию Морского технического комитета, поэтому он не может нести ответственность за недостижение контрактной скорости.

Пока, как говорится, суд да дело, вопрос решился сам собой. Утром 20 декабря (в начале девятого) под котлами левой носовой кочегарки, где работали два «дежурных» котла, загорелась нефть. Кочегары за полчаса потушили огонь паром из этих действовавших котлов, но затем возгорание возобновилось, и паром его потушить уже не смогли, он садился. Пробили пожарную тревогу, начали разводить пары в угольных котлах, но это было делом весьма долгим (порой это занимало не один час, отчего и обратились инженерные взоры к нефти), броневая палуба под котлами начала накаляться и выпучиваться. К броненосцу ринулись пожарные катера, готовились расклепать якорную цепь и вызвать шлюпки для эвакуации рабочих, во множестве присутствующих на доработках вводимого в строй броненосца. Готовились к отчаянной борьбе за живучесть нового корабля, но в 10–15 угольных котлов наконец дали первый пар, были приведены в действие все средства пожаротушения, и к 11 часам пожар был ликвидирован.

Броненосец понес ощутимый ущерб: пришли в негодность носовые котлы, покоробились броневая палуба и листы кочегарных площадок, вентиляторов, сгорела изоляция проводов, замочены электродвигатели водооткачивающих насосов и т. д. Расследование показало, что из-за конструктивных дефектов – таких как неплотность соединения трубопроводов, неисправность нефтеобогревателя, несовершенство форсунок – произошло скапливание мазута и трюмной воды под котлами; кроме того, кирпичная облицовка топок котлов была недостаточной толщины, отчего происходил критический перегрев днища котла и бракетов его фундамента, приведший последние к деформации, отчего в льялах и скопилась нефть.

Созванная по данному случаю комиссия решила дело в полном блеске ретроградства: указав, что не стоит делать «опытным» многомиллионный корабль, она предписала перевести броненосец целиком на угольное отопление, что и было сделано. Более того, на строящихся «Евстафии» и «Иоанне Златоусте» тоже предписали полностью отказаться от нефтяного отопления, что и было с легкостью сделано, и продолжать опыты «на берегу», но и это в связи с Русско-японской войной, а потом и революционными событиями 1905 г. было отложено.

Так перепуганные чины отодвинули развитие флота буквально на годы назад, и в то время, как передовые державы встречали Первую мировую войну уже с флотом из многочисленных кораблей на нефтяном и смешанном нефтяно-угольном отоплении, начиная с миноносцев и кончая гигантскими дредноутами, Россия вступила в нее с эскадрами немногочисленных углепожирающих «утюгов», когда только пять из них все вместе могли противостоять одному лишь новейшему германо-турецкому линейному – даже не кораблю, а всего лишь крейсеру… С вводом в строй наших дредноутов положение изменилось – по крайней мере на Черном море, но все равно запоздание было фатальным. Конечно, косность адмиралтейских небесных старцев, этих «мудрецов под шпицем», как называли их, была главной причиной этого неверного решения, ибо, в конце концов, один случай мало что решал, да и существовавшая изоляция нефтяного котельного отделения от прочих на «Потемкине» вполне позволяла бы продолжить эксперимент. Не сочли нужным. А к «Потемкину» мы еще вернемся.

Крейсер «Богатырь» на камнях (1904 г.)