100 великих катастроф на море

Данная катастрофа, как писали в советское время, «явилась не только трагическим, но и позорным эпизодом в истории американского флота: выявила самодурство и невежество командующего эскадрой, низкую штурманскую подготовку офицеров ВМС США того времени». И в принципе, все верно, несмотря на железобетонный стиль высказывания.

Американские эсминцы, севшие на камни в проливе Санта-Барбара

На пути из Сан-Франциско в Сан-Диего 8 сентября 1923 г. в проливе Санта-Барбара в Калифорнии благодаря вышеозначенным факторам на камни вылетели один за другим 7 эсминцев – однотипные гладкопалубные четырехтрубные кораблики 1918 г. постройки водоизмещением по 1215 тонн. Всего флотилия насчитывала 14 эсминцев, вел ее на флагманском «Дэлфи» кэптен Эдвард Уотсон. Он был свято уверен, что ведет своих подопечных верно, хотя радиолокационная станция на мысе Ардельо передавала на «Дэлфи» такие пеленги, что получалось: корабли идут прямо на этот мыс. Стоял густой туман. Особенностью организации связи эскадры с радиопеленгаторными станциями была та, что они передавали данные лишь на флагманский корабль – таким образом, никто более не знал о вероятности ошибки курса. Уотсон также пренебрег необходимостью потребовать от ведомых указать ему свои координаты, ограничившись передачей им собственных. Соответственно, починенные вели свои корабли, опираясь на заданный кэптеном курс. Впрочем, некоторые все же по своей инициативе вычислили, что они находятся южнее, нежели нужно. Но никто не посмел обратиться к начальству со своими сомнениями. Уотсон обсчитался на 20 миль к побережью. В 21.00 он повернул на новый курс, передав его ведомым, и 5 минут спустя на 20-узловой скорости вылетел на камни. А за ним послушно последовали «Ли», «Чонси», «Фуллер», «Вудбари», «Николас» и «Янг», причем последний перевернулся. Эсминцы янки за 10 минут усеяли побережье примерно на расстоянии 75—100 метров один от другого, и только восьмой и последующие дали задний ход и свернули, избежав гибели; правда, два эсминца все же получили небольшие повреждения. Из 500 (иной раз указывают другую цифру – 800) человек экипажей первых семи эсминцев погибли 22 человека, из них 19 – на перевернувшемся «Янге», 3 – на головном «Дэлфи».

Суд, как обычно, обернулся постыдным фарсом: из 11 обвиняемых 7 были оправданы, потом еще одному приговор был отменен, трех оставшихся – флагмана Уотсона, командира «Дэлфи» Хантера и штурмана «Дэлфи» Блоджетта – в итоге слегка пожурили и временно приостановили их повышение по службе. Оргвыводы по этому «стаду баранов» были такие: послушание и дисциплина – основы военной службы, но и свою «определенную инициативу» проявлять тоже следует, ибо «ничто не может заменить здравого смысла подчиненного».

Погибшие корабли были проданы на лом оклендской фирме и по большей части разделаны на месте катастрофы; впрочем, некоторые части остаются на месте крушения до сих пор.

Происшествия с советскими линкорами (1927 и 1935 гг.)

В хронике службы восстановленных балтийских дредноутов меж двумя мировыми войнами есть много интересных моментов, но мы остановимся на двух – как «Октябрьская революция» (бывший «Гангут») чуть не разделила судьбу «Императрицы Марии», а «Марат» (бывший «Петропавловск»), браво ведомый наркомом-кавалеристом К. Е. Ворошиловым, потопил свою же подводную лодку «Большевик» (бывшая «Рысь»).

1 сентября 1927 г. командир «Октябрины» Е. И. Салмин во время морского похода дредноутов подал следующий рапорт комдиву линкоров С. П. Ставицкому: «Доношу, что во время боевой тревоги 31 августа около 19 часов 30 минут в верхнем зарядном погребе 4-й башни обнаружено присутствие куска пороха с привязанным к нему клочком ветоши и пятью спичками; там же обнаружен коробок со спичками и открытая пробка у крышки пенала. О вышеизложенном случае производится срочное расследование, кое будет представлено с вещественными доказательствами». По делу органами ОГПУ был «арестован кочегар Чернов Федот, рожд. 1902 г, срока службы 1924/1925 гг., происходящий из крестьян Курской губернии Старооскольского уезда, у которого на квартире в Кронштадте найдена такая же трубка пороха».

По боевому расписанию Чернов состоял в прислуге подачи указанной башни. Он выкрутил смотровую пробку из крышки футляра, где хранились 28 призм черного пороха, и приготовил для помещения внутрь его свое самодельное взрывное устройство. Оставалась поджечь ветошь и всунуть в футляр; пока горел этот фитиль, Чернов рассчитывал покинуть погреб. Найденная на квартире пороховая трубка доказывала, что террорист тренировался. Если б не бдительность дневального, обнаружившего странные предметы, одной загадок русского флота стало бы больше. О дальнейшей судьбе Чернова данных в Российском государственном архиве Военно-морского флота нет, им занялись в соответствующем ведомстве, но чем он кончил, вполне ясно. Интересно было бы поднять его следственное дело, чтоб понять мотивировку этого крестьянина-кочегара.

Линейный корабль «Октябрьская революция»