100 великих тайн дипломатии

Главным для Хауза были его собственные интересы, собственная выгода. От отца ему достался бизнес, и он сумел выработать такой план, который сводил усилия по управлению бизнесом до минимума. Гораздо больше его интересовала политика, причем наибольшее внимание он уделял кандидатам от демократической партии, просчитав, что скоро придет их время. В своем доме он принимал наиболее перспективных деятелей, присматриваясь к каждому из них и решая, кому отдать предпочтение. В общении Хауз старался произвести впечатление человека компетентного и со всеми знакомого, но при этом мыслей своих не открывал никому. У Эдварда Хауза была одна очень американская цель: добиться истинного мастерства в управлении людьми и подчинить их своим интересам. О нем говорили: «Хауз был тайно пристрастен к пользованию властью чужими руками». Штат Техас сделался его стартовой площадкой для вхождения в американскую, а потом и мировую политику.

Эдуард Мандел Хауз в 1915 г.

В конце XIX века ему неоднократно приходилось участвовать в политических кампаниях претендентов, причем всегда во главе предвыборного штаба. О нем писали, что он умел организовать предвыборную кампанию так, что сам всегда оставался за кулисами, а на поверхности оставались только действия его команды: «За спинами менеджеров кампании, которые выступали на публике, высказывались в прессе, сидел молодой мужчина тридцати пяти лет, который выстраивал стратегию действий, направлял, концентрировал, и рассеивал политическое усилие, и даже предлагал нужные слова».

Отчасти такое поведение напоминает стратегию паука, а Хауз даже внешне напоминал это насекомое – длинный, худой и совершенно бесцветный господин безо всякого выражения лица. Хауз, никогда не отличавшийся в школе особыми способностями, казавшийся типичным середнячком, в политике проявил себя опытным стратегом и кукловодом. И как тут не верить пословице «Тише едешь – дальше будешь» и мудрости Дао: «Стань позади, будешь впереди»?

Добрый дядюшка

У американских послов Хауз, уже ставший советником президента страны, вызывал доверие, уважение и даже какое-то благоговение, как этакий добрый дядюшка, к которому хочется сходить за советом. Об этом можно судить по откровенной переписке Хауза с Уолтером Хайнсом Пейджем и Джеймсом Уотсоном Джерардом.

Пейдж, посол в Великобритании, радушно встретил Хауза и писал ему всегда прямо и честно – как своему наставнику. Прямота у дипломатов – вещь редкая, противоестественная и даже небезопасная. Судя по воспоминаниям Хауза, Пейдж поначалу не имел должного опыта и честно сообщал ему о своих ошибках в протоколе: например, когда он из вежливости ушел с приема, не зная, что с королевскими особами принято вежливо прощаться. Или о своих трудностях при общении с королевской семьей и герцогами, которых надо «занимать в разговоре». Очевидно, Пейдж не был достаточно интересным и раскованным собеседником или же не видел в высшей аристократии собеседников для себя. Судя по всему, Пейдж был или ощущал себя не на своем месте, или, как говорят, не в своей тарелке. Он признавался Хаузу, что ему проще было чувствовать себя свободным, как это было до его назначения. Пейдж стал позднее весьма неплохим писателем, даже издавал художественные романы о Первой мировой войне и послевоенной дипломатии, а творческая натура редко уживается с государственной службой. Перемены настроения, затруднения при исполнении его миссии за границей – все это удручало Пейджа. Перед Хаузом он тоже явно заискивал, расточая ему похвалы и желая подольститься: «…Время от времени мне нужно перед кем-нибудь высказаться. Вы имеете несчастье быть единственным человеком, перед которым я могу это сделать» (письмо от 27 апреля 1914 года).

Мексиканский фронт