100 жемчужин европейской лирики

‎Жалок тот, чьё сердце безвзаимность губит;
Жалче тот, чьё сердце злая скука гложет;
Но по мне всех жалче, кто совсем не любит
Иль любви минувшей позабыть не может.
‎Ветреной кокетке в ласке он откажет,
Видя идол новый, взглянет староверцем;
Ангела ж коль встретит, то опомнясь скажет:
«Как к его стопам мне пасть с поблеклым сердцем?»
‎Там он презирает, тут себя винит он;
Дев земных он гонит, от богинь бежит он;
В нём, простясь с надеждой, сердце каменеет,
‎И как разорённый храм оно в пустыне —
Рушится и гибнет: жить в его святыне
Божество не хочет, человек не смеет.

(Переводчик – Бенедиктов Владимир Григорьевич, 1807–1873)

‎О, милая! Поверь, мои воспоминанья…

‎О, милая! Поверь, мои воспоминанья
Смущает часто страх невольный за тебя,
И я боюсь, что ты, уставши от страданья,
Страдаешь и теперь, терзаясь и любя.
‎Чем виновата ты, что создана прекрасно,
Что я любил твой смех, что взгляд твой жёг меня?
Не знали сами мы, что в страсть игра опасна;
Бог слишком много дал нам чувства и огня.
‎Почти всегда вдвоём, не нарушая долга,
С кипучей страстью мы боролись долго, долго,
Хоть были молоды, и в нас кипела кровь,
‎А ныне, о Творец!.. – у Бога не прощенья
В слезах теперь молю, свершивши преступленье, —
Молю, чтоб отстрадав, не мучилась ты вновь.

(Переводчик – Минаев Дмитрий Дмитриевич, 1835–1889)

О, милая дева, к чему нам, к чему говорить?

О, милая дева, к чему нам, к чему говорить?
Зачем, при желании чувством с тобой поделиться,
Не в силах я прямо душой в твою душу пролиться?
Зачем это чувство я должен на звуки дробить?
Пока они в слух твой и в сердце твоё проникают,
На воздухе вянут, в устах у меня застывают.
Люблю! Aх, люблю! – Я взываю сто раз день и ночь,
А ты же смеёшься и гневна бываешь порою,
Зачем я не в силах горячей любви превозмочь
Иль выразить, высказать, в песни излить пред тобою?
Но, как в летаргии, не вижу возможности я
Подняться из гроба и признак подать бытия.
Давно утрудил я уста бесполезным стараньем:
Теперь я с твоими устами хочу их спаять
И лишь объясниться с тобою сердец трепетаньем
Да лишь в поцелуях и вздохах любовь выражать.
И так говорил бы с тобою часы, дни и годы
До смерти природы и после кончины природы.

(Переводчик – Фет Афанасий Афанасьевич, 1820–1892)

М*