1000 не одна боль

В глаза тут же бросилось множество картонных коробок с бирками от магазинов. Некоторые стояли друг на дружке, с некоторых были сняты крышки. Когда я вдруг поняла, что все это вещи мне стало не по себе. Но любопытство взяло верх и шлепая босыми ногами, кутаясь в гостиничных халат и непривычно ежась от прохлады я подошла к этим коробкам. Я не разбиралась в египетской моде, я и в нашей особо не разбиралась, но я интуитивно понимала, что вещи, которые лежат здесь стоят целого состояния. Я потрогала руками ткани, любуясь нежностью цветов и сочетанием рисунков на ткани. В других коробках обувь, на столе шкатулка и в ней бархатные коробочки, открыв одну из них я тут же ее закрыла и положила обратно. С ума сойти. Это все мне? Аднан выбирал для меня одежду заранее, когда он успел отдать приказ. Ведь мы ехали всего лишь несколько часов. И я не слышала, чтоб он говорил по сотовому. Впрочем, он наверняка дал указание Лысому и тот обо всем позаботился.

Я переоделась очень быстро. Нет, не выбирала. Надела первый попавшийся наряд. Блузку с длинными тонкими рукавами и длинную юбку светло-голубого цвета. Я не привыкла долго думать и выбирать. У себя на Родине я была далека от флирта. На меня и так всегда пялились, и я старалась выглядеть как можно незаметнее. Да и сейчас мне было все равно… больше всего сводило с ума прикосновение чистого нижнего белья к телу. Это было непередаваемо.

— Женщина Аднана ибн Кадира.

От неожиданности я чуть на закричала и даже задохнулась. Он стоял позади меня тот самый лысый мужчина, с которым встретился Аднан и назвал его Рамилем.

— Я не слышала, как вы вошли.

— Конечно не слышала. Ты ведь рассматривала подарки своего Господина. Как и любая другая особа женского пола.

— Вы назвали меня женщиной Аднана, но это все же неправильное определение. Я думаю вы знаете кто я ему на самом деле.

— Если я говорю, что ты его женщина — значит так и есть. Я никогда не бросаюсь словами. Меня зовут Рамиль. Я начальник твоей охраны. Я тот кому ты звонишь, пишешь по любому поводу и в любое время суток.

Мне вдруг стало смешно, и я не удержалась.

— Любимый евнух султана? А где же сам гарем?

Рамиль усмехнулся, но в глазах улыбки не появилось.

— Можно сказать и так, а гарем скоро увидишь, всему свое время. И еще… запомни одну весьма важную вещь — женская власть над мужчиной очень и очень хрупкая. Сегодня она есть, а завтра она есть у другой. Мужчины любят менять свои игрушки и отбирать у них то, что им казалось незыблемым. Не стоит портить отношение с теми, кто мог бы помочь эту власть удержать в своих руках…

И наши взгляды встретились. От чего мне стало совсем не по себе и по коже пробежались мурашки.

ГЛАВА 8

Рамиль продолжал пристально смотреть мне в глаза, а потом улыбнулся и его взгляд потеплел. Мне показалось что это произошло слишком быстро и даже в воздухе завоняло фальшью. Он походил на хитрую лису, очень хитрую и опасную. Льстивую, умную и невероятно подлую.

— Твой господин настолько щедр с тобой, что я диву даюсь всей той роскоши, что вижу здесь. Ни одна его женщина не получала настолько дорогих подарков. Надеюсь ты отблагодаришь его так же щедро.

Может быть будь я из их мира я бы порадовалась, но меня передернуло от этих слов и от сравнения с другими. А еще от благодарности, которую я якобы обязана высказать за все то, что с удовольствием променяла бы на свободу.

— Великая честь получать подарки больше, чем другие девки вашего господина. Я не продаюсь и мне не нужны все эти тряпки. Пусть все это унесут я ничего не возьму. Только один наряд… могла бы ходила б голой.

Улыбка пропала мгновенно и глаза сверкнули яростью.

— Если ты всегда настолько дерзкая я не пойму, как до сих пор у тебя есть язык. Унести подарки? Это оскорбит Аднана. Это унизит его в глазах его людей. Ты в своем уме, женщина или твои мозги расплавились в пустыне? Никогда не видел таких строптивых. Лет пятьдесят назад ты б получила за это десять плетей.

— Я бы не удивилась, если бы получила их и сейчас. Думаешь для меня это важно? Все вот это, — я обвела рукой комнату, — золотая клетка, я здесь не по доброй воле, я не одна из женщин твоего господина я рабыня, я вещь, я насильно взятая в плен. Я мечтаю лишь сбежать отсюда и сбегу рано или поздно!

На него моя речь не воспроизвела ни малейшего впечатления. Он просто пожал плечами подошел к столу и налил из хрустального графина воду в стакан. Сделал несколько глотков и поставил на место.

— Вот и считай, что тебе несказанно повезло. Других, таких как ты, давно отымели во все отверстия и бросили подыхать в борделях Каира или продали в бедуинские деревни на всеобщее пользование. А ты смеешь еще быть недовольной? А насчет побега… ты знаешь к чему приравнивается побег у нас? И что тебя за это ждет знаешь?

— Знаю. И до сих пор не верю, что попала к варварам, где о человечности никогда не слышали и где царят первобытные обычаи! Где несчастных женщин забивают насмерть… так не поступают даже с животными.

Рамиль пристально на меня посмотрел: