1000 не одна ложь

Инам — худощавая, высокая с очень большими темными, бархатными глазами и тонкими губами. Она напоминала мне перепуганную и загнанную лань. Девушка повела меня за собой по длинному коридору, устланному узорчатым ковром.

— Бахиджа не плохая. Ты не бойся ее и не злись. Она о каждой из нас заботится. По-своему, конечно, но заботится. Главное, не попасть к ней в немилость. Она просто боится, что у нас будут серьезные неприятности.

— Какие? — тихо спросила я, следуя за ней и стараясь не отставать.

— Не знаю, но могут быть. Она редко ошибается. В прошлый раз, когда сказала, что будут неприятности — так и было.

Потом резко повернулась ко мне:

— Из-за тебя.

Я остановилась, прижав к груди постельное белье и полотенце.

— Из-за меня?

— Из-за тебя. После того, как тебя отравили, одну из девушек жестоко казнили, а госпожу Зарему сослали из дворца. Вместе с ней чуть не выгнали и Бахиджу. Кадир уволил половину слуг, поваров и кухарок. Вышвырнул на улицу, и их больше не взяли ни в один дом.

— Но Зарема вернулась.

— Ее господин Кадир вернул. Еще до того, как она родила. А как увидал, что ребенок на сына его похож, так и вовсе к себе его забрал. О, Аллах, этот мальчик растопит любое сердце.

И тут же где-то рядом раздался тоненький детский смех, а у меня болезненно сжалось сердце. Так сильно сжалось, что на какие-то доли секунды я перестала ощущать свои ноги. Они стали ватными. Смех так напоминал заливистый хохот Буси, что у меня начало жечь глаза и драть в горле. Я резко обернулась и, тяжело дыша, всхлипнула, когда он донесся до меня снова. По коридору бежал маленький мальчик. Он смеялся, оборачивался назад и бежал прямо к нам с Инам. Пухленький, одетый в пеструю одежду, с курчавыми черными волосами, торчащими в разные стороны.

— Джамаль. Вернитесь. Джамаль.

Мальчик буквально кубарем подкатился к моим ногам, заливаясь хохотом, и тут же вскочил на маленькие ножки, задрал голову, с любопытством меня разглядывая. А я разглядывала его, и в груди так больно стало, так невыносимо больно, что захотелось закричать. Мальчик был невероятно похож на Аднана. Как две капли воды. Его огромные зеленые глаза смотрели на меня, а смуглая мордашка слегка вытянулась от озорливого любопытства. И эти волосы иссиня-черные, завитые на концах, непослушные, густые. Точно, как у Аднана.

"Да, я видела твоего сына, Альшита. Я сама закрыла ему глаза. Они были такие же ярко-зеленые, как и у его отца". — голос Джабиры зазвучал в голове, бередя старые шрамы, расковыривая их и вскрывая кровоточащие раны.

Я сама не поняла, как опустилась на корточки, всматриваясь в личико ребенка… А ведь мой сын мог быть именно таким. Ему было бы сейчас столько же лет, как и этому малышу, и он тоже был бы похож на своего отца, как две капли воды. Мой мальчик… я бы отдала все на свете, чтобы вернуть тебя обратно, чтобы ты был жив. Я бы даже согласилась никогда не брать тебя на руки и не называть своим сыном, но только бы знать, что ты живой… Не смогла удержать тихого стона и навернувшихся на глаза слез.

Малыш протянул руку и тронул мое лицо. От неожиданности я вздрогнула и обхватила маленькую ручку. По всему телу прошел разряд электричества, и боль оглушила настолько, что я больше не могла разглядеть лицо малыша из-за слез. А он провел пальчиком по моей щеке.

— Плачет… — сказал тихо и посмотрел на Инам.

— Что здесь происходит. Почему Джамаль бегает по коридорам?

Голос Заремы раздался неожиданно и оглушительно громко. Я вскочила на ноги, а ребенок тут же одернул руку и широко распахнул глазенки. Кажется, он испугался. Первая жена Аднана плыла по коридору в нашу сторону. Одетая во все золотое, она себе не изменяла в любви к вычурности и броским нарядам. По мере того, как приближалась, ее лицо кривилось от удивления и дикой ярости. Она буквально подскочила и, схватив малыша за руку, одернула его от меня с такой силой, что он заплакал. Но она не пожалела, схватила на руки и сунула его девушке, прибежавшей следом.

— Как ты смотришь за ребенком, Лайан? Почему Джамаль бегает по коридорам? Немедленно унеси его.

— Простите, Госпожа. Джамаль такой шустрый мальчик, он так быстро бегает, что я не поспеваю за ним иногда.

Ребенок громко плакал, смотрел на Зарему и буквально захлебывался рыданиями, а у меня все внутри переворачивалось от желания протянуть руки, схватить его и утешить. Меня аж начало трясти и заболело в груди.

— Значит, толстая. Значит, слишком хорошо кормят тебя. Вот и посидишь два дня без обеда и ужина, чтоб бегала быстрее. Уноси ребенка. Видишь, как он разорался?

Девушка унесла кричащего мальчика, а Зарема тут же стала передо мной, и ее черные брови сошлись на переносице.

— ТЫ? Что ты здесь делаешь? Кто впустил тебя сюда?

Инам попыталась что-то сказать, но я ее опередила.

— Твой муж. Он решил, что теперь я буду прислуживать тебе и твоему сыну.

Глаза фурии метали молнии, но она немного отошла назад. Видимо, слова о том, что это распоряжение Аднана, слегка отрезвили ее.