1000 не одна ложь

Скомандовала и развернулась к широким дверям, ведущим в коридоры, я пошла за ней, чувствуя, как ноют ноги. Но перед тем как уйти, она подозвала одну из девушек и что-то шепнула ей на ухо, та приподняла подол джалабеи и побежала к двери.

Бахиджа молчала, да и мне было нечего сказать. В отличие от них всех, я не боялась. Чего мне бояться? Самое мерзкое со мной уже случилось. Что мне может сделать Фатима-старшая? Первая жена Кадира? Покалечить мне руки? Так у меня все пальцы в ранах и болят так, что, кажется, я взвою. Приказать выпороть? Уволить? От этой мысли я даже рассмеялась сама себе. Пусть уволит. Бахиджа вдруг остановилась и повернулась ко мне. Я не видела на ее лице ненависти и ярости, скорее, она смотрела на меня с жалостью.

— Когда она будет говорить, отвечай коротко "да, Госпожа" и "вы правы, Госпожа" и "я виновата, Госпожа". Взгляд в пол, в глаза ей не смотри, не дерзи, как ты умеешь. Держи язык за зубами и, может, все обойдется. Хотя не думаю… у нее паршивее настроение вот уже несколько дней. Если захочет ударить по рукам, не разворачивай тыльной стороной — там больнее. Покажи свои руки…

Я протянула кисти рук, и она издала удивленный возглас.

— О, Аллах, что с твоими пальцами?

— Аллергия на мыло и на большое количество влаги.

Потом посмотрела на меня.

— Ты знаешь, это на данный момент не так уж и плохо. Может, она увидит твои раны и не тронет тебя. Вечером я позабочусь о твоих руках.

Я была ужасно ей благодарна в этот момент. Оказывается, даже настолько крошечное человеческое участие способно отогреть душу.

— Спасибо, — тихо сказала я, и она ободряюще потрепала меня по плечу.

— Я думаю, все обойдется.

И открыла передо мной дверь в просторную залу, где восседала в кресле, как на троне, Фатима-старшая, первая жена Кадира, и вокруг нее другие жены, сестры Аднана, невестки, дочки. Свита старой ведьмы, которая тут же окатила меня взглядами, полными презрения. Они узнали. Я видела это по их глазам.

— Я привела девушку, которая случайно разбила ваш сервиз, Госпожа.

Фатима подняла тяжелые сморщенные веки и посмотрела на меня. Если бы взглядом можно было полосовать как ножом, я бы уже покрылась уродливыми порезами.

— Подойди.

Скомандовала она мне, и я подошла. Нет, я не собиралась делать так, как сказала Бахиджа, пусть и спасибо ей за совет. Я собиралась смотреть в глаза старой змее и сохранить всю свою гордость. Никому из них не поставить меня на колени. Разве что насильно. Я не буду трястись от страха. Я уже давно ничего не боюсь.

— Наглая. Какая была наглая, такая и осталась.

Посмотрела на других женщин, и те начали вторить ей.

— Бесстыжая… В глаза смотрит… Наглая… Разбила и не извиняется… Наложница Аднана… Русская шлюшка… Она в немилости…

Доносится со всех сторон, а я смотрю на первую жену Кадира и не думаю извиняться.

— Ты разбила мой сервиз?

— Я.

— Это все, что ты можешь сказать? Признать нагло свою вину?

— Я не виновата.

От удивления она даже чуть привстала со своего трона.

— Если бы у вас были условия для выполнения столь тяжкого труда, этого бы не случилось. У меня устали руки, и я уронила тяжелую кастрюлю. Я не считаю, что это моя вина.

Фатима усмехнулась.

— Ты что о себе возомнила, а, дрянь? Ты уже давно не в том положении, чтобы так себя вести. Ты пасть ниц должна и вымаливать прощения. Руки и ноги мне целовать, чтоб я не наказала тебя за твой чудовищный поступок.

— Я ни перед кем никогда не падала ниц и перед вами не стану. А вымаливать прощения мне не за что. Вещи служат людям, а не люди вещам.

— Дрянь. Я тебе покажу "вещи служат людям".

Встала с кресла, опираясь на трость.

— Протяни свои руки.

Я и не подумала сдвинуться с места.

— Руки протяни, не то на тебе живого места не оставят.

— Вы что здесь устроили средневековые казни? Мы живем в современном мире, и наказывает суд и закон.

— Здесь я суд и закон. И этот мир МОЙ. Акрам.

Как из-под земли появился слуга огромный, как скала, и склонил голову.

— Подержи эту сучку, подержи ей руки. Я хочу наказать дрянь.

Акрам схватил меня за руки и одним движением поднял их, выставляя вперед, надавливая так, что у меня заболели кости. В эту секунду раздался громогласный голос, от него даже стекла задрожали:

— Прекратить немедленно. Отпусти ее, не то сам без рук останешься.

Это был голос Аднана. Я услышала тяжелые шаги, и он толкнул в грудь Акрама, тот отшатнулся назад и тут же попятился спиной к двери. Фатима стиснула челюсти и с лютой ненавистью посмотрела на пасынка.

— Как ты смеешь врываться в мои покои? — прошипела она.

Аднан подтянул меня к себе, взяв под локоть, но на меня не смотрел, он смотрел на Фатиму.

— Как ты смеешь трогать и наказывать мое?

— Она разбила мой сервиз и должна понести наказание.

— Что значит, разбила твой сервиз?

— Она работала на кухне, мыла посуду и разбила мой драгоценный сервиз, который я получила в подарок от твоего отца. Она должна быть наказана.

Аднан повернулся ко мне и, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя.

— Что ты делала на кухне?