10000 лет во льдах

Я бросил взгляд на вертикальный стеклянный отсек, в который газы, выделяемые из жидкости проводами, проходили, как сказал доктор, через изолирующие трубки. Концы обоих проводов – теперь я мог видеть, что они находились примерно в восемнадцати дюймах друг от друга – казалось, были окутаны бледным, мерцающим пламенем, в то время как в пустом окружающем пространстве была видна удивительная сцена. Светящийся туман, который, кажется, катится и сворачивается сам по себе, поочередно яркий и темный, прозрачный и непрозрачный, то здесь, то там, наделенный чудесной и непрерывной активностью, туман был более заметен и более ярок в непосредственной близости от концов проводов. Даже когда мы смотрели, было очевидно, что над этим облачным веществом происходят постепенные изменения. Однородный туман начал распадаться на отдельные атомы. Мириады крошечных блестящих шариков метались туда-сюда, кружась, мечась, вращаясь вокруг себя в кажущихся бесконечными вихрями. Глаз болел, а чувство зрения было сбито с толку при попытке следить за их движениями. Как особенность первой стадии явления заключалась в общем движении, так и вторая заключалась в индивидуальном или специфическом. Вся сцена впечатляла идеей жизни – пылкой, интенсивно активной, наполненной целями жизни. После дальнейшего интервала – как долго я не знаю, поскольку мой интерес был настолько сильно возбужден тем, что я увидел, что я забыл о времени – множество вибрирующих молекул, казалось, выстраивались в волокнистую сеть вокруг двух центральных ядер на концах проводов.

– Те мириады атомов, которые, кажется, обладают инстинктом жизни и движения, вы знаете, что это такое? – спросил доктор. – Они являются факторами исходной биоплазмы – физической основы всей органической жизни, будь то растительной или животной. Контролирующий орган в действии может по желанию создать любую из протеиновых форм жизни, если обладает знанием пропорций, необходимых для их построения. Однако только высшие разумные существа обладают этим знанием.

– Эта тонкая сеть, которая сплетается вокруг проводов – что это? – спросил я, увлеченный чудесным зрелищем. – Смотрите – она распространяется все дальше и дальше от центров, как будто невидимый ткацкий станок работает над его волшебной текстурой! Дюйм за дюймом она растет под нашим пристальным взглядом. Теперь границы двух родительских ядер объединились. Верхний принимает очертания головы, нижний – сердца. Сеть распространяется во всех направлениях. Кажется, что она приобретает очертания плеч, рук, ног.

– Эта таинственная сеть, – ответил доктор, – представляет собой мышечную и нервную ткань. Это один из простейших продуктов биоплазмы, следовательно, один из самых ранних. Различие между телом, развитым из эмбриона, и телом, сформированным так, как мы его видим сейчас, заключается в том, что в первом случае органы развиваются одновременно, в то время как во втором простота структуры требует приоритета производства.

Пока он еще говорил, волокнистый узор принял отчетливую форму человеческого существа, и вдоль определенных линий фигуры потек бесцветный ихор, который постепенно приобретал красноватый оттенок, и вокруг бесконечных разветвлений которого вырос ряд тонких прозрачных оболочек, в которых я без труда узнал вены и артерии. Изменения внешнего вида были настолько калейдоскопическими и беспрецедентными по своей быстроте, что почти до того, как я успел оценить значение и запомнить детали одной фазы этого впечатляющего урока анатомии, его место занял другой. Проблеск различных внутренних органов тела был быстро скрыт постоянно утолщающейся завесой плоти, сквозь которую форма и структура костей скорее ощущались, чем виделись. К тому времени, когда я полностью осознал все произошедшие изменения, передо мной стояла женская фигура редкой красоты, одетая в белое атласное платье. Я узнал платье, которое было на жене доктора, когда мы отправили ее в резервуар около часа назад, как показали мои часы, хотя события вечера, казалось, заняли неделю. Я узнал, как я уже сказал, платье, но я не узнал в фигуре, которая стояла передо мной – идеальный тип женского здоровья и красоты – бледную и истощенную леди, которую я знал как жену доктора. Тело улыбнулось, кивнуло и заговорило, хотя толщина стекла была такова, что о последнем действии свидетельствовало только движение губ. На лице доктора появилось радостное и торжествующее выражение, когда он поманил даму и указал на дно отсека. Сигнал, вероятно, был заранее подготовлен, поскольку он был сразу понят. Женщина наклонилась, подняла маленькую крышку с сосуда, похожего на коробку, достала оттуда кусок хлеба, немного фруктов и стакан воды и начала есть и пить.