10000 лет во льдах

– Это то, чего я не знаю, – ответил Эшли дрожащим голосом. – Они были в Нью-Йорке две недели назад, и с тех пор я не получил ни одного письма от Джулии, хотя до сих пор она не пропускала и недели без письма.

Джулия Рэдклифф, невеста Джеральда Эшли, была очаровательной, отзывчивой и впечатлительной девушкой девятнадцати лет, единственной дочерью одного из представительных бизнесменов Сан-Франциско, который путешествовал со своей семьей и теперь возвращался домой. Зная степень привязанности моего друга к даме, я испытывал искреннее сочувствие к нему в его нынешнем состоянии.

Вскоре меня осенила идея. Почему бы моему другу не воспользоваться способом общения, который он только что объяснил мне, и таким образом получить информацию, в которой он так остро нуждался? Если он действительно обладал достоинством, в котором он выразил такую уверенность, несомненно, настоящее время не было подходящим, чтобы доказать это, и я немедленно сделал предложение.

– Именно это я и имел в виду, – ответил он в ответ на мое замечание, – когда я попросил вас составить мне компанию этим вечером. Уверяю вас, профессор Вер – не обычный ученый. Некоторые из явлений, которые он производит, имеют самый необычный и поразительный характер.

– Профессор Вер! – удивленно воскликнул я. – Вы имеете в виду профессора Вера из отеля "Палас"? Я уже был свидетелем некоторых из его замечательных экспериментов, – вспомнил я эпизод, произошедший несколько месяцев назад, в котором фигурировало волшебное зеркало. – Я охотно буду сопровождать вас.

Два часа спустя мы были в апартаментах профессора в отеле "Палас", где нас радушно встретили.

– Вы повторили свой визит, – сказал он, – с целью дальнейшего изучения оккультизма. Хорошо. Я буду счастлив оказать вам услугу – тем более, что я сам проводил исследования и пришел к еще более тонким разъяснениям энергии, сохраняемой в субстанции, которую мы называем электричеством, чем те, которые вы наблюдали в случае с зеркалом. Там это явление ограничивалось воспроизведением оптических эффектов с определенной реакцией на материальные формы, симулякрами которых были фигуры на зеркале. Теперь я могу осуществлять фактический физический контроль над голосами, а также над сознанием самих удаленных людей, чтобы, при необходимости, даже переносить их с места на место.

– Я был поражен последним наблюдением профессора и сходством его утверждения с утверждением адептов Восточной теософии, и про это я и намекал.

– Совершенно верно, – сказал он, – что эта формулировка энергии, на которую я только что намекнул, по сути, та же самая, что контролируется теософами. Возможно также, что в каком-то смысле они достигли более полного господства над природой, когда простое усилие ума и воли способно производить эффекты, которые я могу получить только в естественном следовании законам, которыми обладает мир в целом. Тем не менее, даже допуская, что это так, мой метод получения результатов не влечет за собой тех наказаний за злоупотребление ими, которым подвергаются исследователи в области оккультизма в чисто физических условиях. Однако существуют столь же ужасные наказания за несоблюдение существенного условия научного закона – наказания, которые угрожают абсолютным уничтожением индивидуальной идентичности, поскольку материальная личность или эго могут быть уничтожены. – и с этими словами профессор повернулся к нише, которая была сценой эксперимента с зеркалом.

Легко понять, что, хотя я был впечатлен обдуманным изложением и тщательной фразеологией профессора, я был в некотором замешательстве, пытаясь проследить их применение к явлению, свидетелем которого я еще не был, поскольку они были сильно окрашены тем трансцендентальным ароматом, который, хотя и возбуждает любопытство, скорее склоняет к еще большей неясности, чем проясняющий предмет, на котором он рассматривается. Поэтому я не был огорчен, когда увидел, что наш хозяин был занят расстановкой какого-то оборудования в нише, на которое мы с Эшли теперь обратили наше внимание и ждали.