10000 лет во льдах

С Вичерли, однако, все было по-другому. Он еще не начал осознавать истинный масштаб происходящего, и, чувствуя себя в таком прекрасном здравии и настроении, как сейчас, он не мог не спросить меня, почему я продолжал явно ненужную операцию в течение такого длительного времени. Я не осмелился объяснить ему истинное положение дел в столь кратких словах, поскольку это поведало все тонкости Фрицу и Вильгельму, которые хорошо понимали по-английски и были не лишены определенного интеллекта. Поэтому я решил изложить свой ответ в письменном виде, и вручая ему это в форме письма, в котором излагалось, что именно тогда происходило в его системе, и выражалась надежда, что он доведет эксперимент до конца, как в широком плане научных исследований, так и для личной выгоды для своего здоровья. Я, однако, не стал вдаваться в подробности относительно степени ожидаемых мною перемен, в конце концов, это было всего лишь предположение, и я не хотел рисковать своей репутацией, ссылаясь на то, что некоторым людям могло показаться предосудительным с моральной или религиозной точки зрения. Поэтому я просто оговорил, что он согласится продолжить эксперимент в течение трех недель и закончить за день до прибытия парохода из японии, который должен был доставить его сына. В конце концов он согласился, и, поскольку молодые молочники не возражали, дело было улажено.

Я не был разочарован в своих ожиданиях. Процесс выравнивания шел так, как я его изложил. День ото дня Вичерли становился все ярче, энергичнее и жизнерадостнее, в то время как походка Фрица и Вильгельма, возможно, слегка утратила упругость, а лица приобрели небольшую серьезность. Люди с ранчо теперь начали с безразличием смотреть на вид трех мужчин, идущих неразделимо, рука об руку, в странно выглядящих пальто на них – потому что женщин попросили сшить нечто вроде плащей, чтобы прикрыть плечи, и одеял для связанных рук троицы – но теперь, как я уже сказал, из-за долгого присутствия и уверенности, что эксцентричность богатого англичанина и его врача из Сан-Франциско не продлится дольше определенного дня, поскольку я намеренно рассказал хозяину фермы об этом.

За два дня до прибытия парохода из Японии я решил, что предел равновесия достигнут, и приготовился разъединить мою давно связанную троицу патриотов друг от друга и снова дать им свободу. Я осторожно отделил кожу рук, которая срослась, пока вены снова не обнажились. Я не говорю, что я был удивлен, обнаружив, что оболочки соединенных вен настолько срослись с соединением сосудистой оболочки, которое я использовал для их соединения, что я был вынужден отсекать их, после чего операция по восстановлению сосудов в их первоначальное положение стало одной из самых обычных операций. Через несколько мгновений руки у всех были перевязаны, и каждый член трио снова стал независимой средой для циркуляции собственной крови. Изменившаяся внешность Вичерли, хотя и в высшей степени поразительная для меня, знавшего его таким, каким он был до аварии, не вызвала удивления у работников молочной фермы, которые впервые увидели его в обмороке, напоминающим смерть, и которые приписали его изменившуюся внешность исключительно возвращающемуся здоровью.

Что касается молодых людей, которые преждевременно повзрослели из-за общения с пациентом, никто ничего не думал об этом и никто не жалел их, поскольку им щедро заплатили за потерю жизненных сил. Однако Вичерли, вернувшись в город, послал каждому из них чек на сумму, которая вполне соответствовала заработку за восемь лет жизни, которые они потеряли, – ибо я предполагал и предполагаю до сих пор, что с ними произошло именно это. Затем мы всей компанией вернулись в город – мы, то есть я и молодой английский джентльмен в плохо сидящей одежде, в котором даже его самый близкий друг больше не узнал бы несколько степенного сельского сквайра средних лет, который сопровождал меня в бухту Томалес в экспедиции по охоте на уток около двух месяцев назад и которого внезапно вызвали домой по важному делу. Затем был приглашен лучший портной, который вскоре одел молодого мистера Вичерли по самой последней моде за двадцать четыре часа, после чего он снял комнату в одном из наших лучших отелей. Было условлено, что мы встретимся на следующее утро и вместе отправимся на пароход из Японии, что мы и сделали, подойдя к пристани как раз в тот момент, когда он пришвартовался.

– Как ты думаешь, он узнает тебя? – спросил я в шутку, когда мой друг нетерпеливо поднялся на борт.

– Не бойся, – ответил он. – Если есть какие-либо сомнения по этому поводу, я могу легко освежить его память, – и мы вместе пошли к каюте.

– Мистер Вичерли на борту? Мистер Стивен Вичерли? – спросил мой друг одного из стюардов, которого мы встретили у входа. – Если да, пожалуйста, проводите меня в его каюту или скажите, где я могу его найти.

– Мистер Вичерли? – ответил мужчина, вздрогнув. – Как так… о, да, я понял. Пожалуйста, подождите, сэр, пока я не позову кого-нибудь из офицеров, – и он умчался.