12 смертей Грециона Психовского

– Чур ты первый, если я застряну, хоть не случится пробки.

Аполлонский еще внимательней вгляделся во мрак тоннеля, потом посмотрел на свою шляпу.

– О нет! – саркастически заметил Грецион, всплеснув руками и в кои-то веки за последнее время ощутив не омраченную дурным состоянием радость. – Ты же не пролезешь туда со своей самой дурацкой на свете шляпой!

– Иди к черту, Грецион.

– Чувствую, что именно туда мы и поползем.

Психовский продолжал шутить и подкалывать, хотя с каждым разом ему было все тяжелее оставаться в таком тонусе, равно как и держать себя в руках в тяжелых, или даже просто выбивающихся из привычных событий ситуациях – профессору просто хотелось упасть в землю лицом и лежать, проклиная все и вся, но надо было держаться, стремиться к гармонии, хоть она постепенно и улетучивалась.

Федор Семеныч покрутил в руках соломенный головной убор.

– А, гори они все синем пламенем! – шляпа улетела в другой конец темницы.

Психовский ухмыльнулся, натужено, но рассмеялся и, сопровождаемый легкими пинками художника, полез в тоннель.

Аполлонский, с трудом, но все же пролезший, пополз следом.

Неведомый беглец постарался – в тайном лазе было не так уж узко, правда движение затрудняли корни, слегка царапающие лицо. Борода Грециона так вообще иногда застревала в них, отчего все движение замедлилось.

– Вот тебе и плюс существования вне оттисков, – подумал профессор, крутя головой, чтобы выпутать бороду из какой-то колючки. – Один тайный лаз на все возможные варианты событий.

Тоннель начал идти вверх. Теперь приходилось впиваться руками в землю и каменные выступы, чтобы продолжать ползти.

– Зачем рыть тоннель вверх, – возмущался художник. – Когда можно делать это прямо…

– Полагаю, потому что прямо только земля. Мы же были в подземелье…

В ответ Федор Семеныч пробубнил что-то невнятное.

Спустя некое время, впереди засиял долгожданный свет.

– Прозрение, наконец-то! Я вижу свет! – пошутил Аполлонский, пыхтя.

– Никогда не думал, что увижу свет в конце тоннеля настолько буквально.

Еще несколько рывков вперед – и вот уже показалась дыра, то бишь конец тайного лаза.

– Твои ставки, – сказал Психовский. – Прыгать вниз или спокойно вылезать на твердую землю?

– Надеюсь, вылезать.

– А я ставлю на то, что прыгать!

Но оба ошиблись. Стоило друзьям подползти к краю тоннеля, как земля и редкие ненадежные камни под ними обвалились, не выдержав веса двух тел – одно из которых, к тому же, было слегка упитано.

Грецион и Федор Семеныч полетели вниз. Радовало две вещи: падали они уже не в тоннеле, и Грецион, если подумать, пари все же выиграл.

– Почему мы вообще понеслись как угорелые? – отдышавшись, поинтересовался Брамбеус.

Сунлинь Ван настоял, что храм нужно срочно покинуть, притаившись где-нибудь рядом. Устроив мини-марафон по лестнице, алхимик и барон наконец-то остановились у одной из стен – рядом с вытянутой башеней.

– Там даже не было никакой охраны, – возмутился Брамбеус. – А у меня в руках было увесистое ружье…

Старый китаец посмотрел на барона как на ребенка, просто не обратившего внимания на десять сигнализаций и пять постов вооруженных до зубов охранников, дубинки в арсенале которых показались дитю просто игрушкой.

– Охраны им и не нужно. У них есть мистерии, уважаемый барон, у них есть слова, магия, маги-жрецы, и собственный… осколок божества. Draco ex deus22.

– Знаете, против магии можно и с ружьем, – уперся Брамбеус. – Что есть волшебная палочка против этой штуковины…

Сунлинь Ван жестом заставил его замолчать – в воздухе послышался странный, нарастающий свист. Алхимик повернул голову в сторону звука, барон – следом.

– О, – гортанный глас Брамбеуса упал на землю гирей.

– А вот это уже deus ex machina23, – заключил алхимик.

Грецион со свистом летел вниз. Не сказать, что от земли было уж слишком-то высоко, но падение всегда ощущается намного дольше, чем оно есть на самом деле – может, время в полете действительно замедляется так же, как в процессе ожидания еды в микроволновке, когда минута длится все пять. Но этот факт физикам еще предстоит выяснить, с почестями отправив теории Эйнштейна на свалку научного знания, как когда-то сделали с Ньютоном.

Сейчас же неоспоримый факт состоял в том, что Психовский – а следом и Федор Семеныч – достиг земли. Падение оказалось неудачным, кости пронзила резкая боль, все вокруг потемнело, и, как это водится, сознание сказало «аривидерчи».

И Грецион Психовский умер.

Скорпион. Глава 11. Draco ex deus™

…месяц Плуг

Мотыга и Плуг спор в степи затевают

акиту для пахоты устанавливается

месяц Адада, смотрителя каналов Неба и Земли…

Из «Астролябии В»

– Кажется, это где-то уже было, – просипел Грецион Психовский, потирая поясницу. В этой ксерокопии профессор свалился в какие-то густые и удивительно мягкие кусты.

Рядом бухнулся Аполлонский.