1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

«А татары отошли от Золотых ворот, объехали вокруг города и стали станом перед Золотыми воротами, как видеть глазу, множество воинов бесчисленное вокруг всего города, – рассказывал летописец. – Всеволод же и Мстислав, жалея брата своего Владимира, сказали дружине своей и Петру-воеводе:

– Братья! Лучше нам умереть перед Золотыми воротами за святую Богородицу и за правоверную веру христианскую.

И воспротивился этому Петр Ослядюкович. И сказали оба князя:

– Это все навел на нас Бог по грехам нашим.

Как сказал пророк: не дано человеку ни мужества, ни мудрости, ни мысли против Господа; ибо как Господу угодно, так и есть, будет же имя Господне благословенно в веках. Великое зло случилось в Суздальской земле, и не было от крещения такого зла, как ныне. Но оставим это».

Расположившись у стен Владимира и приступив к уже известным нам осадным работам, монголы позволили себе одновременно – 5 февраля – выпад на Суздаль, который был личным уделом великого князя. Кузнецов уверен, что «стремительный бросок монголов к Суздалю был вызван поиском князя Георгия Всеволодовича».

Суздаль, который некому было защищать, в тот же день был захвачен и уничтожен.

В Лаврентьевской летописи читаем: «Татары разбили свои станы у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль и святую Богородицу разграбили, и княжеский двор огнем пожгли, и монастырь святого Дмитрия пожгли, а прочии разграбили; а черниц старых, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и людей всех иссекли, а юных чернецов и черниц, и попов и попадей, и дьяконов и жен их, и дочерей и сыновей их, всех увели в станы свои, а сами пошли назад к Владимиру». Пленные были нужны в первую очередь для осадных работ и штурма городов собственных правителей.

Продолжает Лаврентьевская летопись: «В субботу мясопустную начали татары устанавливать леса и камнеметные орудия ставить до вечера, а на ночь воздвигли тын вокруг всего города Владимира. В воскресенье мясопустное, после заутрени, 7 февраля, на память святого мученика Феодора Стратилата, приступили к городу. И стоял плач великий в городе, а не радость, за грехи наши и неправды; за умножение беззаконий наших наслал Бог поганых».

Штурм был стремительным, Владимир пал. 7 февраля монголы до середины дня взяли новый город и запалили его, защитники города и все жители бросились в старый, или Печерный город. «И взяли город до обеда; от Золотых ворот у святого Спаса вошли по примету через городскую стену, а с севера от Лыбеди подошли к Ирининым воротам и Медным, а от Клязьмы к Волжским воротам, и так вскоре взяли Новый город. Всеволод и Мстислав и все люди бежали в Печерний город».

Это не была капитуляция. Битва была ожесточенной. Судя по сообщению Рашид ад-Дина, штурм Владимира был для монголов самым сложным предприятием за все время их похода. Во-первых, отмечено, что русские «ожесточенно дрались», а во‑вторых, сам хан Менгу «лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их». Жестокий бой потребовал всех сил монгольской армии.

В Новгородской Первой летописи сообщается, что Всеволод Георгиевич вместе с матерью, дочерями, снохами великого князя и с владыкой Митрофаном после начала штурма укрылся в Успенском соборе, где они все постриглись и приняли схиму. «Беззаконные же измаильтяне приблизились к городу, и обступили град силою, и окружили весь тыном. И наутро увидели князь Всеволод и владыка Митрофан, что уже быть городу взятым, вошли в церковь Святой Богородицы и приняли все пострижение в иноческий образ и так же в схиму от владыки Митрофана – князь, и княгиня, и дочери, и снохи, и добрые мужи и жены».

Карамзин дал волю чувствам: «Князья и Бояре ожидали гибели: еще могли бы просить мира; но зная, что Батый милует только рабов или данников и любя честь более жизни, решились умереть великодушно. Открылось зрелище достопамятное, незабвенное: Всеволод, супруга его, Вельможи и многие чиновники собрались в храме Богоматери и требовали, чтобы Епископ Митрофан облек их в Схиму, или в великий Образ Ангельский. Священный обряд совершился в тишине торжественной: знаменитые Россияне простились с миром, с жизнью, но, стоя на праге смерти, еще молили Небо о спасении России, да не погибнет навеки ее любезное имя и слава!»

В тот страшный день два оставшихся сына Георгия Всеволодовича – Всеволод и Мстислав – погибли. В обстоятельствах летописные свидетельства расходятся.

В Ипатьевской летописи сообщается о гибели одного Всеволода, когда он вышел к Батыю просить пощады. «Татары же били по городу из пороков, стреляли бесчисленными стрелами. Князь Всеволод, видя, что крепче становится натиск, убоялся, ибо и сам был молод, вышел сам из города с небольшой дружиной, неся с собой дары многие, надеясь от него жизнь принять. Он же, словно свирепый зверь, не пощадил юности его, велел перед собою зарезать, а град весь избил». Монголы в принципе не щадили тех, кто выпустит по ним хоть одну стрелу.