1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

– Кланяемся тебе, от тебя нам нет обиды; обида нам от Ярослава!

Юрий ответил:

– Мы заодно с братом Ярославом.

И послали к Ярославу, говоря:

– Отпусти мужей новгородских и новоторжских, верни захваченные волости новгородские, Волок верни. А с нами возьми мир, целуй нам крест, а крови не проливай.

Ярослав ответил:

– Мира не хочу, мужи ваши у меня; издалека вы пришли, а вышли, как рыба на сушу.

И передал Ларион эту речь князьям и новгородцам».

Летописный свод приводит еще более резкий ответ Ярослава:

– Мира не хочу, и купцов не отдам, а что взял – то у меня, и еще хочу взять, а новгородцев всех казнить. И то не ведаете от великой вашей глупости, что зашли, словно овцы ко львам, телята к медведям, как свинья на поле, как рыбы на сухое место.

И здесь у атакующей стороны появились новый мотив и новое требование. Если до этого она вроде как занималась исключительно тем, что наказывала провинившегося Ярослава, то теперь прозвучал ультиматум о передаче всей верховной власти во Владимиро-Суздальском княжестве Константину. Скрывать карты уже не имело смысла.

Вновь открываем «Повесть»: «И снова послали к обоим князьям с последней речью:

– Братья, Юрий и Ярослав, мы пришли не кровь проливать – не дай Бог сотворить такое! Договоримся, ведь мы же родичи; дадим старейшинство Константину – посадите его во Владимире, а вам вся Суздальская земля.

Юрий же сказал:

– Скажи брату Мстиславу и Владимиру: пришли уже, так куда вам уходить? А брату Константину говорим так: пересиль нас, тогда вся земля твоя будет».

Вновь Летописный свод дает более эмоциональный обмен посланиями. «И еще с последней речью послали к великому князю Юрию Всеволодовичу, так говоря:

– Братья Юрий и Ярослав! Знаете ли, что мы – один род и одно племя, и пришли не на брань, но на мир; и не на кровопролитие, а для того, чтобы остановить кровопролитие беспрестанное. Возлюбите правду и Бога, и брата своего: ибо любящий Бога, но брата своего ненавидящий, по апостольскому слову – лжив. И ты, князь Юрий Всеволодович, отдай старшее княжение, стол великого княжества старшему своему брату Константину Всеволодовичу, и вам будет Суздальская земля, потому что вы младшие братья, а меня, князя Мстислава Мстиславовича, не отстраняйте, я в обиде не хочу быть, но печалюсь о том, как бы кровь христианская не пролилась.

Князь великий же Юрий Всеволодович с братьями, прочитав послание, оскорбился и в ярость пришел. И великий князь Юрий Всеволодович посылает к ним послание, в котором говорится:

– И того не знаете, что как придете, так же быстро и отойдете, а Константину, брату моему, так скажите: если хочет бороться с нами, то когда победит, тогда вся земля будет его.

И князь Юрий Всеволодович с братом своим Ярославом Всеволодовичем и с прочими братьями своими рассвирепел и пришел в ярость великую. Он надеялся на силу воинства своего, потому что много воинства собралось, и, разъярясь, начали пировать в шатрах своих с боярами своими».

Карамзин называл такую позицию Георгия «безрассудною надменностью». Но скорее соглашусь здесь с Макарихиным, который справедливо замечал: «Требуя старейшинство для Константина согласно древним правилам, посол высказывал посягательство на права и честь Юрия Всеволодовича, ибо право на великое княжение ему передал отец и боярский совет. Кроме того, сыновья Всеволода Большое Гнездо с детства впитали его гордые слова: “меч ношу не туне”, то есть князь меч носит не зря. Юрий Всеволодович обвинил Константина в преступлении воли отца».

Ну а дальше летописец, без сомнения ростовский, рассказал о прозвучавшем в этот момент «голосе разума»: «И начал спрашивать по одному каждого из бояр своих – как на бой с ними сходиться? Каждый из них высказал свое мнение. Один из них, старый боярин Андрей Станиславович, ничего не сказал, и все подумали, что он от старости мало смыслит, и не усердно вопрошали его.

Когда же просто так спросили его прилежно:

– Князья Юрий и Ярослав! Я стар и мало уже смыслю, но по моей старости лучше мир взять и отдать старейшинство старшему твоему брату Константину Всеволодовичу, а новгородские волости и людей отпустить, чужого не похищать, и в чужие пределы не вступать, но знать свое и беречь, и в этом стоять твердо. И не смотрите, что мало воинство их, а вашего воинства много, но все-таки не забывайте, что князья из рода Ростиславичей – мудры и храбры, а новгородцы, псковичи и смоляне усердны в бою. А про самого князя Мстислава Мстиславовича и сами знаете, каков он есть, и что от Бога дана ему храбрость более всех, и есть у него мужи весьма храбрые и великие богатыри, как львы и медведи, ибо не чувствуют на себе ран. О старшем же брате вашем, Константине, сами знаете, что правда на его стороне, и ему подобает быть старшим. А еще разве не знаете его богатырей Александра Поповича и слугу его Торопа, Добрыню Рязанича Златого пояса, и Нефедью Дикуна? И если я безумен и говорю, как лишившийся ума от старости, вы же, как угодно Богу и вам, так и творите.