1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Князь великий же Юрий с братьями своими на эти слова разъярился и рассвирепел, и начал метаться туда и сюда, не люба была ему речь сия. Бояре же его начали ему говорить:

– Что, князь, о чем огорчаешься; не знаешь ли, что без ума он от старости и неизвестно что говорит».

После этого автор «Повести» переносит нас в шатер Георгия и Ярослава Всеволодовичей, где они со своими воеводами предавались пьянству накануне решающей битвы. Не думаю, что новгородский автор мог быть живым свидетелем описываемой им картины.

«И так Юрий с Ярославом вознеслись славой, видя у себя силу великую, не приняли мира и начали пировать в шатре со своими боярами. И сказал Творимир-боярин:

– Князья Юрий и Ярослав и вся меньшая братия, которая в вашей воле! Если бы по моей мысли, лучше бы вам взять мир и дать старейшинство Константину. Хоть и видим, что рядом с нашими полками их мало, Ростиславова племени, да князья их мудры, достойны и храбры, а мужи их, новгородцы и смольняне, дерзки в бою. А Мстислава Мстиславича из этого рода вы сами знаете – дана ему от Бога храбрость больше всех. Подумайте, господа.

Не люба была эта речь Юрию и Ярославу. И кто-то из бояр Юрьевых сказал:

– Князья Юрий и Ярослав, не было того ни при прадедах, ни при дедах, ни при отце вашем, чтобы кто-нибудь пришел с войной в сильную Суздальскую землю и вышел цел. Хоть бы и вся Русская земля пошла на нас – и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская, – но никто против нашей силы не устоит. А эти полки – право, седлами их закидаем.

И люба была эта речь Юрию и Ярославу, и созвали бояр и главных своих людей, и начали говорить:

– Вот добро само пошло нам в руки: вам будут кони, оружие, платье, а человека кто возьмет живого, тот сам будет убит; даже если в золотом будет оплечье – убей его, а мы вдвое наградим. Да не оставим ни одного в живых. Если кто и убежит из боя не убитый, а мы его захватим, прикажем одних повесить, а других распять. А о князьях, когда будут в наших руках, потом решим.

И, отпустив людей, пошли в шатер с братьею и стали делить города, и сказал Юрий:

– Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, а тебе Новгород; а Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич – нам же.

И целовали крест между собой, и написали грамоты, чтоб от этого не отступаться. Эти грамоты взяли смольняне в стане Ярослава после победы и отдали своим князьям. Юрий же и Ярослав, разделив города всей Русской земли в надежде на свою большую силу, стали звать на бой к Липицам».

Для Соловьева самым любопытным в этом виртуальном разделе Руси между Георгием и Ярославом (если он реально имел место) было «презрение северных князей к Киеву, с которым для их предков и для всех южных князей соединялась постоянно мысль о старшинстве, о высшей чести, но богатый Галич Всеволодовичи берут себе». Заметим, что в Лицевом своде раздел шкуры неубитого медведя выглядел чуть иначе: «а с Киева возьмем дань и князя в нем посадим из рук своих, а с Галича также дань возьмем».

Интерпретация этих событий со стороны Георгия, Ярослава и их братьев до нас не дошла. Полагаю, она бы сильно отличалась от представленной. К вопросу о том, как важно оставлять собственную версию происходящего…

А так у нас только новгородская «Повесть», в которой князья Ростиславичи сосредоточенно готовятся к битве и продолжают проявлять чудеса благородства и милосердия, при этом, правда, не сильно доверяя Константину: «Мстислав же и Владимир позвали Константина и долго с ним советовались, взяли у него крестное целование, что не изменит, и выступили. И той же ночью объявили тревогу, всю ночь стояли со щитами и перекликались во всех полках. И когда вострубили в полках Константина, и Юрий и Ярослав услышали, хотели даже побежать, но потом успокоились.

Наутро же пришли князья к Липицам, куда их вызвали на бой, а суздальцы за эту ночь отбежали за лесистый овраг. Есть там гора, зовется Авдова, там Юрий и Ярослав поставили свои полки, а Мстислав, Владимир, Константин и Всеволод поставили свои полки на другой горе, которая зовется Юрьева гора, а между двумя горами ручей, имя ему Тунег. И послали Мстислав и Владимир трех мужей к Юрию, предлагая мир:

– Если же не дашь мира, то отступите далее на ровное место, а мы перейдем на ваш стан, или же мы отступим к Липицам, а вы займете наш стан.

Юрий же сказал:

– Ни мира не приму, ни отступлю. Пришли через всю землю – так разве этой заросли не перейдете?»

Или в другой летописной версии:

«– Мира не хотим, отсюда не уйдем; ежели вы так отважны и так много путешествуете, а сегодня даже через дебри не можете пройти к нам, то идите через болото и через дебри эти, ибо привычно свиньям по дебрям ходить, и карасям валяться в грязи».

Ожидая ударов с флангов, Георгий Всеволодович дополнительно повелел окружить лагерь плетнями и изгородями. В то же время велась перестрелка лучников через долину. Однако никто долго не решался на атаку. «Он надеялся на укрепление, ибо они оплели это место плетнем и наставили колья, и стояли там, говоря: