13 странных историй о любви и смерти

Они шли по кладбищу. Говорили. Как всегда, он говорил чуть больше, чем она, и слушал ее чуть внимательнее, чем она его. Она поздоровались с Мадам В. На его невысказанный вопрос, она ответила, что часто встречает эту пожилую леди. И всегда здоровается. "Очень симпатичная старушка", – заметил он и вежливо склонил голову в сторону Мадам В. Его вежливость могла показаться манерностью, но была искренней. Он не подозревал, какой у Мадам В. потрясающий слух. А вот чувство юмора, кстати у нее было своеобразное. И выражение "симпатичная старушка" показалось ей достаточной причиной, чтобы обратить внимание на эту парочку.

А они уже целовались за какой-то неприметной могилой в третьей аллее. Рядом, кстати, с могилой известного в свое время и совершенно забытого сейчас композитора. Музыка была слабостью Мадам В. Музыка, которую писал этот композитор была очень созвучна их поцелуям. Кстати. Кстати – это не я сказал. Это так думала мадам В., наблюдая. Почти вслух. Мадам В. не жаловалась на слух или зрение. Ей было отлично видно. И ей нравилось, как бережно он придерживал свою спутницу под руку, нравилось, как нежно она касалась его щеки. Как поцелуй руками. Язык жестов и прикосновений был хорошо знаком Мадам В. Все неспроста. Все в этой жизни неспроста и совсем непросто.

Она почти бежала между старых мраморных плит. Она – легкая и светлая, словно солнечный зайчик. Подвижная, как капля ртути. Босиком, с кедами в руках. Теплый весенний день, разогретые солнцем каменные плиты – ей было хорошо. Здесь, с ним. Может быть в другом порядке? С ним и здесь? Она не знала. Пока не знала. А я, пожалуй, опять задаю слишком много вопросов.

Он шел за ней, странный и темный. Волосы, чуть длиннее, чем ему шло. И он немного сутулился, как сутулятся люди высокого роста, хотя рост его был совершенно обычным.

Их долгий разговор, начавшись за несколько кварталов до ворот на кладбище продолжался в тихих аллеях. О чем они говорили? А о чем, по-твоему, говорят влюбленные? О планах на ближайшие дни и недели, конечно. Тем, кто совсем недавно встретился и нашел друг-другу кажется иногда, что жизнь разделилась на две части. Тусклую – до. И невероятную – после. Планы влюбленных – это ненаписанные книги встреч и путешествий, фильмов, встреч… Ты знаешь все это. Это было и с тобой, и со мной. И это было прекрасно.

Он и она переживали похожие чувства. Он тянулся к ее свету. Его завораживала ее лёгкость во всем. В походке, в жестах, в том, как она смеялась – заразительно и невероятно красиво. Скажу тебе по секрету, у нее очень мягкий и очень сексуальный смех. Кстати, в сексе она тоже была восхитительно свободна и легка. Редкость. Невероятная редкость. Так говорил он себе с восхищением глядя ей вслед. На ее изящную прямую спину, длинные тонкие ноги. Желание тлело в нём раскалёнными углями, готовое вспыхнуть от случайного движения воздуха. Она чувствовала его взгляд. И кажется, это взгляд отрывал ее от земли. Как будто его яркое и горячее желание отменяло гравитацию. Он догнал ее в следующей аллее. В тени высокого мраморного памятника из серого гранита, с которого на них смотрел хмурый человек в каменных очках. Они снова целовались. Потом опустились на камни. Было жарко. И хмурый человек в каменных очках с удивлением увидел, как с ее плеч соскользнула майка… Тише. Я знаю, что кладбище это место, где все нужно делать тише, чем везде. Но нет правил, которые запрещают заниматься любовью на кладбище. По крайней мере, я никогда не видел такого запрета при входе на любое кладбище. Вот шуметь точно нельзя. Это я читал.

А потом она положила руку на его плечо. Останавливая. Он слишком хорошо знал и чувствовал ее. И остановился. Она смотрела ему за спину, и он было подумал, что у них появились зрители. Нежно и аккуратно вернул ее майку на место, закрывая грудь, и повернул голову. Никого не было. И смотрела она на могильную плиту напротив. Совсем новая плита. Солнечный луч, пробиваясь сквозь крону высокой березы, подчеркивал имя на плите. И это было ее имя. Не то, что он дал ей сегодня при встрече. А то, что было написано во всех ее документах, начиная со свидетельства о рождении. И заканчивая этой плитой. Потому что дата рождения совпадала. Так же как имя. Они встали с камня и подошли ближе, наклонились к плите. Все было правильно. Вернее, все было неправильно. Потому что датой смерти был указан завтрашний день. Теплый летний день стал вдруг значительно прохладнее. Да, что там прохладнее. Она замёрзла мгновенно. Прижалась к нему и он обнял ее острые хрупкие озябшие плечи. Почувствовал холод. Он читал надпись на той плите, что стояла вплотную к первой, подсвеченной солнцем. Темная каменная плита. Небольшая. Совсем не такая массивная и мощная, как та, что держала хмурое лицо в каменных очках напротив. Тёмный камень и простой антиквенный шрифт. Его имя. Его дата рождения. И день смерти, видимо, тоже его. День его завтрашней смерти.