1356

Он пересёк площадь и забрался на заднюю телегу. Смрад свалил бы и медведя. Бочки были старыми, текли безбожно, и дно возка покрывала жижа слоем в палец толщиной. За спиной хихикнул Кин. Томас задержал дыхание, пропихиваясь между бочками в середину. Внутренне содрогнувшись, лёг, скрытый пузатыми боками. Что-то капнуло на макушку. Мухи облепили лицо и шею. Стараясь дышать ртом, Томас набросил на голову капюшон. Жижа промочила плащ и затекла под кольчугу, напитывая нижнюю рубаху.

Возчики не заставили себя ждать Послышались голоса, телега качнулась, на передке появились две спины. Щёлкнул кнут. Визжа осями, телега двинулась с места. Трясло немилосердно, с каждым толчком выплёскивая на Томаса порцию содержимого бочек. Поездка тянулась бесконечно, но, по крайней мере, Кин оказался прав относительно стражи на воротах: три возка пропустили без досмотра. Городское мельтешение теней над головой сменилось мягким светом поднимающегося солнышка. Кин, насколько мог слышать Томас, шёл рядом с обозом, оживлённо болтая с золотарями. Телега, в которой спрятался Томас, дрогнула и покатилась под откос. Из накренённых бочек вновь плеснуло дерьмом. Томас, которому попало по спине, беззвучно и яростно выругался. Кин весело рассказывал длинную историю о дворняжке, укравшей в монастыре святого Стефана ногу ягнёнка. В журчанье французской речи ирландца вклинился шёпот по-английски: «Слазь скорее!» Томас ужом протиснулся к заднему борту и, перевалившись через него, рухнул в пыль. Телега со скрипом покатилась вниз, а Томас скользнул в придорожную траву. Спустя минуту его нашёл Кин:

— Ну и видок у тебя.

— Спасибо.

— Я обещал тебя вывезти из города и обещание сдержал.

— Ты просто святой. Надо искать лошадей, оружие и ехать за Роландом.

Возы неторопливо протащились по накатанной дороге, пробитой в обрывистом берегу, к реке. Там золотари ворочали бочки, опрокидывали в воду, пуская по течению жёлто-коричневые пятна.

— Искать, конечно, дело хорошее, — заметил Кин, — Только где найти?

— Всему свой черёд, — Томас прихлопнул на щеке муху.

Он повёл ирландца по склону, поросшему оливами, стремясь уйти из поля зрения золотарей.

— То есть? — спросил Кин.

— Сначала — река.

Свернув к воде, Томас удостоверился, что возчики его не видят, и принялся стягивать с себя одежду. Вошёл в воду. Холодная!

— Ни черта себе у тебя шрамов! — присвистнул Кин.

— Хочешь оставаться красавчиком, не иди в солдаты, — пробурчал Томас, окунаясь, — Кинь мои шмотки.

Кин брезгливо, носком ноги, поддел одёжку Томаса и спихнул в воду. Эллекин притопил одежду, начал топтаться по ней, одновременно полоща кольчугу. Под конец вымыл волосы, выбрался обратно на берег. Выжал, сколько мог, штаны с рубахой, надел на себя. Денёк обещал быть тёплым, Бог даст, на теле высохнут. Влез в кольчугу.

— На север, — коротко скомандовал Кину.

Надо заглянуть на разрушенную мельницу, где ждёт Карл.

— За лошадями и оружием, как я понимаю? — уточнил Кин.

— Сколько за меня назначили?

— Вес твоей правой руки в золоте.

— Руки? — изумился Томас, потом сообразил, — А, ну да, я же лучник.

— Вес правой руки в золоте и отрубленной головы в серебре. Не любят здесь английских лучников.

— Целое состояние, — хмыкнул Томас, — Знаешь, есть у меня нехорошее предчувствие, что, прежде чем мы найдём лошадей и оружие, лошади и оружие найдут нас.

— Не понял.

— Скоро в городе докумекают, что я дал дёру, и примутся прочёсывать окрестности. Надо брать ноги в руки и мчать на север, что есть сил.

Томас беспокоился о Женевьеве. Попадись Женевьева к церковникам в лапы, вновь пытки, затем неминуемо — костёр. Надежда была лишь на то, что её и Хью де Веррек придержит ради обмена на Бертилью. Хотя кто знает, что у него в мозгах? Взбредёт, что передать еретичку церкви его святой долг, и конец. Ладно, добраться бы до Карла, там лошади, там бойцы, там оружие.

Томас с ирландцем брели на север по берегу. Солнце поднялось выше. Косогор становился более пологим. Оливковые рощи закончились, пошли виноградники. На них кое-где работали крестьяне. Интересно, подумал Томас, насколько опередил его Роланд? Вслух сказал:

— Надо было не цацкаться с ним.

— С кем?

— С Роландом. Мой лучник держал его на прицеле. Надо было приказать стрельнуть.

— Убить этого парня не просто. Гибкий он и быстрый, как змея. Был я раз в Тулузе, видел его на турнире.

— Обогнать бы его… — тяжело вздохнул Томас.

Почему де Веррек едет в Тулузу? И тут его осенило.

— Потому что дорога безопасна! — воскликнул Томас.

— И что?

Томас принялся возбуждённо объяснять:

— Он едет по тулузскому тракту, который охраняют воины графа Арманьяка, а потому де Веррек может не бояться нападения моих эллекинов. Но цель Роланда не Тулуза. От тракта ответвляется дорога на Жиньяк.

— А зачем де Верреку дорога на Жиньяк?

— Потому что де Веррек везёт Женевьеву в Лабрюиллад! Понимаешь, в Лабрюиллад!

— Далеко этот Лабрюиллад?

— Пять-шесть дней верхом. Если срезать холмами, то меньше.

Конечно, коль не нарвёшься в холмах на коредоров. Чёрт, скрипнул зубами Томас, ему нужны его латники, его лучники. Ему нужно чудо.